Слишком личное - Наталья Костина Страница 38

Значит, он хочет иметь детей. Конечно, для этого он на ней и женился, а иначе зачем она была бы ему нужна? Да, он вполне мог бы обходиться, как иные их высокопоставленные знакомые, ласками какой-нибудь распутной горничной или сметливой секретарши. И раз он так хочет детей, то вполне может дойти и до горничной или секретарши…

– Я завтра же пойду к доктору, Сташа, – ласково и покладисто сказала она. И его полная и теплая рука одобрительно прижала ее к себе, вернее, к спинке высокого стула, который был между ними.

– Ты моя умница. Надеюсь, ты ничего не делаешь… – все-таки спросил Аристарх Сергеевич, и жена, мгновенно поняв, о чем он, бурно отреагировала:

– Что ты! Зачем… Я бы тоже… очень хотела. – Она залилась краской, ее подкрашенные ресницы негодующе дрогнули, и он понял, что она не врет. – Мне незачем это делать, Сташа, – твердо произнесла она, и он пожалел о своем бестактном вопросе.

Завтра он загладит свою вину. Она обожает книжные новинки, и он прикажет доставить ей все, что найдется у директора областной базы. Ну и цветы, разумеется. В саду благоухало море цветов, но, чтобы угодить женщине, цветы должны быть упакованы в корзину. И духи, конечно… Вот и славно: книги, цветы и духи. Его жена не требует тряпок, драгоценностей, не закатывает истерик, как та, первая… Ада достойна самого лучшего, и он со своей стороны постарается доставить ей это самое лучшее!

Он нагнулся и поцеловал ее в теплый пробор.

– Конечно, я часто в разъездах, – задумчиво проговорил он. – Посоветуйся, сдай анализы, может быть, тебе нужно съездить в санаторий…

Она посоветовалась и сдала анализы. Все было в норме, весь организм ее работал четко, как золотой швейцарский хронометр, вывезенный Аристархом Сергеевичем из Западной Пруссии.

– Может быть, попробовать в санаторий… – вопросительно протянула врач, гинеколог в третьем поколении, полная красивая еврейка с пробивающимися над верхней губой черными усиками, – опытнейшая из опытных, видевшая своими пухлыми руками все насквозь задолго до появления аппаратов УЗИ. У этой сидящей перед ней жены начальника края было все в порядке. Значит…

До знаменитого дела врачей-вредителей было еще далеко, но жилось неспокойно, ох как неспокойно. А тут еще эта дамочка, непростая дамочка, с такими лучше не ссориться, а дружить и того опаснее. Однако нужно с ней что-то решать… Понятно, что дело не в ней, а в ее высокопоставленном муже. Врач слишком дорожила своим местом, чтобы вызывать в кабинет самого Аристарха Сергеевича Липчанского, заставлять его сдавать унизительные анализы… И без этого все вполне ясно, случай классический. Что ж… У нее есть надежная приятельница, директор санатория в Саках, туда она сейчас и отправит мадам Липчанскую – от греха подальше, впрочем, это уж как сказать…

– Нужно, нужно подлечиться. – Она бодро покивала накрахмаленной до стоячего состояния белоснежной шапочкой, прочно удерживаемой на шестимесячной завивке невидимками [6]. – Нужно, Ариадна Казимировна, – с нажимом сказала она. – Витамины, грязи, физиопроцедуры – вот что вам необходимо. Немножечко простимулировать организм. Вы еще вполне молодая женщина, родите у нас как миленькая. Я позвоню кому нужно, примут вас по-королевски, санаторий очень, очень хороший, хотя и не ведомственный. Профиль, моя дорогая, у них как раз по излечению бесплодия. У них и камень родит, не то что молодая, красивая…

– А что, вы находите у меня бесплодие? – неожиданно спросила ее пациентка, в упор взглянув на врача так, что у той даже вывалилось из пальцев самопищущее перо.

– Что вы, дорогая моя! С вами все в порядке, Ариадна Казимировна. – С вами все… – Врач спохватилась – не наговорить бы лишнего. – Подлечиться надо, простимулировать, так сказать, организм… Туда и из-за границы едут – солнце, грязи особенные…

* * *

Да, грязи там были особенные. Чего-чего, а грязи было предостаточно. Она пробыла в санатории около недели, исправно посещая все кабинеты, когда ее вежливо попросили зайти к главврачу.

«Наверное, Сташа звонил», – думала она, неторопливо идя по тенистой аллейке, обсаженной с двух сторон розовыми кустами. Санаторий был пусть и не ведомственный, но из лучших, образцово-показательный, да и лечились в нем не какие-нибудь доярки, а все больше жены начальников и сами начальницы всех мастей: от директорши закрытого ателье до третьего секретаря райкома по культуре, с которой она и делила комнату.

Кабинет главврача помещался за двумя массивными закрытыми дверями, обитыми черной кожей, и был прохладен и тих. За столом, необъятным, как футбольное поле, сидела сама хозяйка образцово-показательного заведения – маленькая, быстрая и легкая, с пристальными черными птичьими глазами. Да и повадки у нее были птичьи – слегка подскакивающая походка и привычка смотреть на собеседника искоса, немного наклоняя голову набок.

– Обжились, освоились? – ласково спросила она, легко выскользнув со своего начальничьего места и усадив гостью в глубокое кресло. Затем пробежала к двери, развевая полами халата, и приказала секретарше:

– Чайку нам, и сладкого!

Пока главврач вела с ней незначительную беседу, Арина исподтишка рассматривала кабинет. Резиденция главврача, как оказалось, ничем не отличалась от кабинетов всевозможных чиновников: тот же кожаный диван с высокой спинкой, к которому прилагались два кресла. Извечная пальма в углу – в этом помещении она была роскошная, южная, ухоженная, с пальчатыми листьями под потолок. Дубовые книжные полки, образующие небольшой стеллаж, были заполнены все теми же, как и везде, бесчисленными томами сочинений Ленина-Сталина. Несгораемый сейф, портрет живого вождя над столом и бронзовый бюстик умершего, но вечно живого вождя на столе. Только статуэтка – мать с младенцем на руках – напоминала о том, чем, собственно, занимается хозяйка кабинета.

Подали чай. Главврач никуда не спешила, звякала ложечкой в стакане с массивным серебряным подстаканником, не торопясь брала из вазочки конфету, потчевала гостью:

– Кушайте, кушайте… Я смотрю, вы сладкого не любите? Может быть, фрукты?

– Не беспокойтесь, Евгения Борисовна. Я чай…

Главврач смотрела на Арину, прихлебывая из стакана янтарную жидкость с плавающим в ней деликатным ломтиком лимона, вглядывалась пристально, хотя и маскировала свой интерес тем, что листала личную карту находящейся на лечении гражданки Липчанской Ариадны Казимировны. Она что-то там подчеркивала карандашиком, а Арина терпеливо ждала, откинувшись на спинку.

– Давно с мужем живете? – наконец спросила врач, отодвинув в сторону тонкую папочку с бязевыми тесемками.

– Четыре года.

– А до этого?

– Что до этого? – не поняла гостья.

– Не поймите меня превратно, голубушка, – брякнула ложечкой о блюдечко главврач. – Мы – врачи. Нам можно все рассказать. Дальше этого кабинета, – она многозначительно посмотрела на высокие, пухлые двери, – ничего не пойдет. До этого беременели?