Медовый месяц - Эми Дженкинс Страница 38

Когда мы вышли из такси, наш отель светился в вышине голубыми огнями. Он напоминал рождественскую елку, в которую можно было войти и жить внутри нее. Сказать, что он выглядел радушно и приветливо, – значит ничего не сказать. Он напоминал Диснейленд для взрослых. И вместе с тем был угрожающе-изысканным. Отель словно говорил: «Забудь реальность, всяк сюда входящий».

Благодаря любезности Мака, нас вынесло через гремящие вращающиеся двери на свет. Швейцары в костюмах от лучших модельеров были, очевидно, манекенщиками на халтуре. Я подумала, что какая-нибудь богатая одинокая леди вполне могла бы снять одного из них на вечер.

Когда мы поднялись, Эд бросил взгляд на нашу комнату – на обширную, соблазнительно-роскошную, восхитительно-аппетитно застеленную высокую кровать с множеством подушек, а за окном виднелись обалденно-пышные, урбанистически-сексуальные очертания Нью-Йорка, к ночи гарантирующие вызвать эрекцию даже у отвергнутого любовника, – и повалил меня на кровать.

Секунд за тридцать ему удалось наполовину меня раздеть, непрерывно целуя. Не знаю, как он это делает. Наверное, оттачивал технику годами. Он водил языком по моей груди, а потом остановился и сказал:

– У нас нет презервативов.

Да, мы пользуемся презервативами. Я люблю презервативы. Это предоплата за предохранение.

Они напоминают счетчик за электричество – никогда не получаешь счета по почте.

– Почему у нас нет презервативов? – спросила я.

Эд ответил:

– В Хитроу я купил три больших упаковки со скидкой, – и добавил: – То есть всего тридцать шесть штук.

– Ого! – воскликнула я, ошарашенная таким энтузиазмом и еще раз пожалев, что из-за меня все пошло кувырком.

– Мужчина в очереди за мной хотел купить одну упаковку. Он воззрился на мой запас, и я сказал: «Что тут говорить – выходные будут долгие!» – Эд улыбнулся при воспоминании о более счастливых временах.

– Ну, так где же они? – спросила я.

– Ох, когда я понял, что ты опоздала на самолет, то раздал их все, по одному, девчонкам, отправлявшимся в Ибицу. Что-то вроде терапии.

– Закажем через обслугу, – сказала я, схватив трубку.

– Что ты, нельзя! – завопил он.

– Еще как можно, – возразила я.

– Ты что… А если их принесет мальчишка-коридорный и мне придется еще давать ему на чай… Нет, этого я не сделаю.

– Не будь ты таким англичанином! – сказала я. На секунду я подумала, что Эд собирается стать одним из тех типов, которые, оказавшись в каком-нибудь новом месте, превращаются в страшных буржуа-с-задраенными-люками. Мне представилось, что он сжимается передо мной, становится все меньше и меньше, и я подумала, не побочный ли это эффект замужества. Но потом вспомнила, что мне полагается вести себя как можно лучше, и дала по тормозам. Смирившись, я сказала:

– Я сама спущусь и куплю.

– Где? – спросил он.

– В вестибюле есть киоск, там продают. Не беспокойся. Никто не узнает.

В киоске и в самом деле нашлись презервативы. Огромный открытой планировки вестибюль заворачивал к уставленному креслами, как склад, бару. Повсюду в круглых аквариумах плавали золотые рыбки. Я с жаждой посмотрела на народ в баре – они казались такими элегантными и праздными.

– Все они к ночи умрут.

Я вздрогнула и оглянулась, почувствовав, что реплика обращена ко мне. Рядом никого не было. Передо мной, чуть правее, стояла элегантная пара, но мне были видны лишь их спины.

– Они как будто плывут на дно аквариума, – произнес мужской голос. Мужчина говорил со своей девушкой. Оба выглядели ухоженными и лощеными.

В голове у меня вспыхнула мысль – хотела бы я оказаться на ее месте. Быть с ним. Наверное, я жалела, что мне приходится так изнурительно себя сдерживать. Мне хотелось, чтобы моя душа чувствовала себя внутри так же, как их души смотрелись снаружи. Короче, это был один из тех моментов, когда чувствуешь, что всем остальным лучше, чем тебе.

Все это при одном взгляде на их спины. «Ты, наверное, переутомилась, девочка», – подумала я. И все же у меня было такое чувство, что мужчина очень привлекателен. Я хотела, чтобы он обернулся – наверное, сигналила моя генетическая служба оповещения. Но теперь я замужем – надо бы не забыть ее выключить.

Я отправилась обратно к себе, но не успели двери лифта закрыться, как кто-то нажал кнопку, и я с чувством удачи подумала, что сейчас зайдет та элегантная пара, чтобы мучить меня дальше. Увы, это оказалась пара старых маразматиков, которые сообщили мне по пути наверх – через десять секунд после того, как впервые меня увидели, как это и принято у американцев, – что они выиграли поездку в Нью-Йорк, купив в Сиэтле коробку крупы.

И вот я в ванной комнате задумчиво взираю на свое отражение в зеркале – опять. Для гостиницы ванная комната – очень даже ничего. Рапсодия белизны. Роскошные полотенца, а напор воды такой, что меня едва не смыло в канализацию.

Я смотрю на себя в зеркало. На самом деле не такая уж я самовлюбленная и не так уж очарована своей внешностью, просто время от времени мне нужно… ну, убедиться, что ли, что я еще существую.

При взгляде на себя всю в белом – белое полотенце, белый тюрбан из полотенца на мокрой голове – до меня доходит, что у меня все еще брачная ночь. Перелетом в Нью-Йорк я добавила к ней шесть часов.

Я праздно задумываюсь, будет ли брачный секс отличаться от внебрачного. Не будем ли мы заниматься сексом лишь из чувства долга, поскольку это брачная ночь? Не покажется ли это странным теперь, когда мы поженились? Не задаст ли сегодняшняя ночь тон всему браку? Наверное, мы должны заняться сексом. Конечно, иначе это может оказаться дурным предзнаменованием.

И вот с мельтешением всей этой ерунды в голове, вся в белых полотенцах, я выхожу из ванной с миллионом ожиданий и некоторым трепетом.

Свет потушен. Эд на кровати крепко спит.

Я стою там. Я всегда очень смущаюсь, когда кто-то спит. Вид за окном приковывает мой взгляд, от очарования этого города захватывает дух. Каким-то образом мои тревоги удаляются и уменьшаются. Все будет хорошо, думаю я, подхожу к окну, открываю стеклянные двери и выхожу на балкон, чтобы вдохнуть город.

Я подхожу к перилам и облокачиваюсь на них. Думаю о том, на какой фантастической планете мы живем и как крохотны и незначительны наши жизни. Иногда, когда я смотрю на подобные виды, я словно бы верю в Бога – или понимаю в этот полурелигиозный момент, когда вижу все в перспективе, как я бессильна, и как велико все ЭТО, и как много в нем возможностей, и как девяносто девять процентов времени эту широкую картину от меня заслоняют мои собственные крохотные, малюсенькие проблемки.

– Чувствуешь себя как рыбка в аквариуме.

Я оборачиваюсь – на соседнем балконе стоит мужчина – тот, которого я видела внизу. Он не смотрит на меня, он любуется видом. Что-то во мне накреняется. Я ищу взглядом женщину, с которой он был, но он как будто говорит не с ней. Он говорит со мной.