Ловкие женщины - Дженифер Крузи Страница 38

Райли ошеломленно вытаращился на нее. Она едва сдержалась, чтобы не последовать его примеру.

— Что за шутки? — выпалил он. — Как вы сюда попали?

— Приехала на машине. У вас проблемы?

— Здесь жила моя старая знакомая. Зашел посмотреть, дома ли она.

— Если ваша старая знакомая Нелл, то она раскладывает вещи. Заходите и поздоровайтесь.

— Нелл сняла эту квартиру? Но всего два дня назад здесь жила другая женщина.

— Что ж, люди не сидят на месте, — философски заметила Сюз, глядя, как он лавирует между коробками.

Райли принялся весело болтать, флиртуя с Нелл и заставляя Марджи то и дело краснеть. Сюз почти пожалела Баджа, когда тот заехал за Марджи. Бадж тепло относился к Сюз, учтиво — к Райли и очень холодно — к Нелл, которая сбила с пути истинного Марджи, раздобыв ей работу в «Кап». Глаза его перебегали с Райли на Марджи и обратно, словно он подсчитывал, на сколько тот выше и моложе, чем он.

— Нам пора домой, — наконец сказал он Марджи.

Они погрузили коробки с лишней одеждой в микроавтобус Баджа и уехали. Неохотно шагая к машине, Марджи с сожалением оглядывалась. Бадж открыл перед ней дверцу. Настоящий лакей, а не любовник. Зануда несчастный! Пусть не рассчитывает, что Марджи выйдет за него.

Сюз покачала головой. Впрочем, его все равно немного жаль.

Добравшись до дома поздно вечером, она рассказала терзавшемуся подозрениями Джеку о генеральной уборке, которую собиралась затеять Нелл, о Марджи и блюде, о Мар-лен, захватившей плед из шенили, о чудесном рагу, которое приготовила Нелл и сама же съела половину. Но ни словом не упомянула о Райли.

Джек никогда не умел оценить по достоинству роковых брюнетов, не говоря уже о блондинах.

Пока Сюз излагала Джеку сокращенную версию событий, Марлен лениво валялась в изножье кровати, подаренной Сюз, все глубже зарываясь в плед, очевидно, приходя в себя после переезда.

— Ты только взгляни, какой простор. Есть где побегать, — уговаривала ее слезть на пол Нелл, пытаясь отделаться от чувства вины перед Марджи. Потом она припомнила, что Марлен не охотница до прогулок. Поэтому тоже улеглась на кровать и стала смотреть, как такса потягивается и переворачивается с боку на бок. Нелл привыкла считать Булочку чем-то вроде плохо воспитанного хитрого ребенка, но ведь предки собаки рыскали в лесах, дикие и свободные. Может, стоит выводить таксу в парк? Привить ей вкус к этой самой свободе?

Марлен поймала взгляд Нелл и призывно захлопала ресницами.

Нелл улыбнулась. Единственное место, где рыскали дикие предки Марлен, — курорты типа «Кэньон ранч».

Марлен откинула голову и застонала.

— Галету? — без обиняков осведомилась Нелл.

Марлен застонала громче.

Нелл поднялась, направилась на кухню, где оставила коробку, и вздрогнула от неожиданности, услышав стук. Сунув галету в карман, она подошла к окну, которое Сюз украсила тюлевой занавеской.

На крыльце стоял мужчина. Гейб? Ночью?! У Нелл мурашки пробежали по спине.

«Не будь дурой!» — велела она себе и открыла дверь.

— Привет. Заблудились?

— Подарок на новоселье. — Гейб вручил ей бутылку «Гленливета». — Райли сказал, вы захватили это место.

Она отступила, давая ему пройти, и запоздало вспомнила, что одета в пижаму, расписанную осликами Иа-Иа, которую десятилетний Джейс подарил ей на Рождество.

— Хорошенькая пижама, — заметил Гейб. — Давно она у вас?

— Полагаю, вам неплохо бы выпить, — сказала она вместо ответа и пошла на кухню за стаканами.

Гейб отправился за ней.

— Ошибаетесь. Главное — услышать от вас, что Линни много чего оставила здесь. Райли порылся в ее мусоре в пятницу ночью и утверждает, что для нас там ни черта интересного не было. А сегодня мы узнали, что она смылась. Думаю, Господь просто обязан подкинуть мне что-нибудь в утешение. — Гейб взял протянутый стакан.

До чего же он был уместен здесь, на ее кухне! Прекрасно вписался в обстановку. Белые шкафчики, черно-белые квадраты линолеума напоминали о середине прошлого века, о том же периоде свидетельствовали и офис «Маккена инвестигейшнз», и внешность Гейба: с усами он был бы немного похож на кинозвезду сороковых Уильяма Пауэлла.

— Значит, вы ничего подозрительного не обнаружили?

— Я еще не все осмотрела. Но те ящички и шкафчики, что мы открывали, пусты.

Гейб поднял стакан:

— Ваше здоровье. — Сделав глоток, он облокотился о раковину и улыбнулся. — Бросьте, я больше на такое не клюю.

— На что именно?

— На долгое многозначительное молчание, в результате которого люди ломаются и выкладывают все, что вы хотите знать. — Гейб насмешливо прищурился. — Не желаете облегчить душу?

«Марджи!» Нелл стало нехорошо.

— Выкладывайте, — велел он.

— Я выполнила ваше поручение. Больше я на такое не пойду. — Она переместилась из кухни в гостиную, села на кушетку и отхлебнула виски.

Гейб последовал за ней:

— Я слушаю.

Она поведала все, что узнала о Хелене, и, не выдержав, призналась:

— До чего же я паршиво себя чувствую! Видели бы вы лицо Сюз, когда я спросила у Марджи про фарфор ее матери.

— Хелена нарядилась и надела драгоценности, — уточнил Гейб и сел на стул рядом с кушеткой.

Нелл кивнула.

— Значит, она действительно покончила с собой, — с облегчением сказал Гейб.

Нелл смерила его уничтожающим взглядом:

— Вы, кажется, рады?

— Почти. Я боялся, что ее убили.

— Убили? О чем вы? — всполошилась Нелл.

— Документы на отцовскую машину были оформлены через две недели после смерти Хелены. Мы не нашли никаких записей о том, что па в это время работал на Тревора. И вообще Тревор просто выписал бы ему чек, будь это обычное задание.

Нелл тихо ойкнула.

— Видите ли, мы так и не узнали, почему Тревор отдал машину. Теперь по крайней мере ясно: не за убийство.

— Однако вы считаете, что история с машиной имеет какое-то отношение к шантажу. И Линни, — заключила Нелл, немного подумав.

— Это всего лишь версия.

— Ни за что не хотела бы заниматься таким делом, как ваше, — убежденно сказала Нелл. — Неудивительно, что всю неделю у вас было паршивое настроение.

— Да ну? А мне казалось, я проявлял крайнюю терпимость к вашим похождениям.

— Вы были настоящим подонком, — отрезала Нелл. — Но все верно. Я это заслужила.

— Вовсе нет. Вы правы, настроение у меня было хуже некуда.