Цена желания - Наталья Рощина Страница 38

Марина чувствовала пустоту. Она не желала чем-то заполнять ее, даже делиться случившимся с Алисой не хотелось. В конце концов, что-то должно оставаться для себя. Открываться полностью нельзя ни при каких обстоятельствах. Она слишком долго была как на ладони у Зингеров, Ляльки, какое-то время – Тимура. Больше она не повторит такой ошибки. Пора стать более закрытой. Душа нараспашку – амплуа дураков. Она – недалекая, вечно пинаемая жизнью особа, которая получила очередной удар. Чтоб не забывалась. Любовью она не избалована – в этом Тимур прав. Теперь к неуверенности в себе добавилась болезненная недоверчивость. Открытие, пришедшее вслед за этим ощущением, оказалось не из приятных: она вряд ли сможет переступить через это, а значит, ей уготовлена судьба старой девы, которая всю жизнь только тем и занимается, что живет чужой жизнью. Чужой любовью, чужими заботами, заполняя этими сторонними событиями внутреннюю пустоту. Марина отняла ладони от лица – она снова начала привычное существование, как раньше, когда ничего хорошего впереди не было…

Учеба в медучилище стала единственной целью, которую поставила перед собой Марина. Она с большим рвением погрузилась в конспекты, практикумы и через время почувствовала, что учиться становится все легче. Днем занималась, по вечерам работала.

А вот Тимур Закиров на следующий день после того январского разговора с нею решил завершить свое пребывание в учебном заведении. Он выполнил ее первое и единственное желание, высказанное вслух: больше она его никогда не видела. Она не чувствовала горечи от того, что опыт первой любви оказался таким неудачным. Она вообще перестала что-либо ощущать на уровне эмоций. Словно нажала кнопку и отключила ненужную функцию. Марина начала новый жизненный этап, в нем не было места сердечным осложнениям.

Резкое исчезновение из ее жизни Тимура не осталось незамеченным Алисой. Но на все вопросы подруги Марина односложно отвечала: «Мы решили расстаться навсегда». Она решила сохранить тайну его предательства и своего максимализма. В любом случае девушка направила свою судьбу совершенно по иному пути. Теперь она снова жила одним: ожиданием часа, когда на время оттесненная с первого плана подруга будет снова проводить с нею как можно больше времени. Сначала ее собственные лирические отступления, потом странный брак Алисы с Семеном Равкиным отодвигали Маринкину мечту. Она ждала, что умела делать хорошо. Ожидание не помешало ей окончить училище и устроиться на работу в одну из городских больниц. Она без удовольствия, просто машинально, но старательно выполняла свои обязанности. Всегда приветливо отвечала на похвалы старших – медсестр, которые присматривались к молодой молчаливой девушке. А она гремела стульями, натирала до блеска полы и ждала…

Здесь Марине повезло. Проработав какой-то короткий период в больнице, она узнала, что сюда после окончания института приходит работать новый невропатолог, зовут которого Алиса Захаровна Зингер.

Марина домывала коридор, поглядывая на часы: Лялька сказала, что придет к ней часов в восемь. Значит, она успеет еще и приготовить что-нибудь легкое на ужин, чтобы разговор с подругой максимально затянулся. Алиса была обладательницей прекрасной фигуры, за которой не следила и не считала калории, потребленные за день. Поэтому отказываться от любимых тостов с сыром и майонезом наверняка не захочет, а именно их Марина решила приготовить.

К восьми часам горячие бутерброды аппетитно пахли на всю кухню, дыша подрумянившейся светло-коричневой корочкой. Марина сделала посильнее огонь под чайником, намереваясь прибавить к нехитрому ужину самый любимый напиток Алисы – кофе. Она пила его постоянно, кажется, ее кожа должна была утратить свежесть и приобрести желтоватый оттенок. Но ни кофе, ни крепкий чай, ни редкие сигареты – ничто не портило природную красоту подруги. Она позволяла себе все, оставаясь такой же обворожительной, яркой, неповторимой. Марина считала ее эталоном женской красоты и обаяния. Она могла выслушивать долгие монологи Софьи Львовны по этому поводу, когда та приглашала ее к себе почаевничать. Она делала это часто: Зингеры старались уделять ей по-прежнему внимание и до сих пор видели в ней ту хрупкую, застенчивую девочку, которая однажды впервые попала к ним в дом. Они жили словно одной семьей, в которой росли две дочери, только одна была более самостоятельной.

Алиса тоже продолжала относиться к Марине как к сестре, которая волей обстоятельств не живет с нею в одной квартире. Она легко преодолевала маленькое пространство лестничной площадки и по всякому даже малозначительному поводу любила поболтать с Маришкой. Та была благодарной слушательницей и никогда не делилась услышанным ни с кем, даже с Софьей Львовной. То, что говорилось Лялькой, навсегда оседало в душе подруги. Алисе не приходилось просить хранить тайну – Марине не нужно было объяснять такие простые вещи.

Вот и на этот раз, устроившись на одной из кухонных табуреток, Алиса нахваливала приготовленные специально для нее бутерброды и обдумывала, как лучше обратиться к подруге со своей просьбой. Предстоящий разговор был не совсем приятен Ляльке, но от переполняющей страсти к Вадиму она потеряла голову. Они должны свободно встречаться. Почему она взяла на себя эту обязанность – найти удобное место для свиданий, – Алиса понять не могла. Но ясно было и то, что идти на какую-то чужую квартиру и предаваться там сладостной близости она не смогла бы. Маринкина одинарка как нельзя лучше подходила для их романтических свиданий.

– Послушай, Мариша, – начала Лялька, когда решила, что похвал и общих разговоров достаточно. – Ты ничему не удивляйся и не спрашивай, почему я это делаю. Я и сама не знаю, как такое получается. Короче говоря, я познакомилась с одним удивительным мужчиной. Я влюбилась с первого взгляда. Он может вить из меня веревки, только не знает об этом. Мне нелегко признаваться, но именно со вчерашнего дня мой мир изменился. И я так рада этим переменам!

– А что произошло вчера? – упавшим голосом спросила Марина. Она едва дожевала кусок бутерброда, настроение пропало: ее Лялька снова далеко. Ее и сейчас нет рядом. Она витает в розовых облаках новой любви, кажется, весь ее вид говорит об этом.

– У меня было с ним первое свидание. – Алиса покраснела, умолчав о том, как бурно оно прошло. Она видела, что зеленые глаза Марины внимательно следят за каждым ее движением. – Не смотри на меня так. Ты опять думаешь о том, что мы будем реже видеться, что какой-то мужик снова вклинивается в нашу дружбу. Я права?

– А что, по-твоему, я должна думать? – пробурчала Марина.

– Только не это. – Алиса досадливо поморщилась. – Нас с тобой ничто не разлучит, неужели я все время должна повторять такие очевидные вещи? Мы – одно целое.

– Ты знаешь, что кроме тебя у меня никого нет, – тихо сказала Марина. Это означало: какого черта ты пришла рассказывать мне о своем новом увлечении?

– А мама, отец – они любят тебя, – начала Алиса и осеклась под взглядом подруги. – Ну, перестань. Ты полюбишь, и наша дружба станет дополнением к тому прекрасному, что может подарить любовь.

– Меня это никак не касается.

– Сейчас не касается, а вспомни, как ты сияла, когда поняла, что…