Свободный мужчина - Камилла Хенкинс Страница 38

— Да она просто ненормальная, — выдохнула Джина. — Родного сына видеть не спешит, а вас среди ночи по чужим постелям ищет. И что нам теперь делать — ждать, пока она попробует подобраться с другой стороны?

Джейкоб покачал головой.

— Надеюсь, вам хватило бы благоразумия запереться.

— Да. Я сделала поправку на нее.

Он кивнул с таким видом, будто все понял.

— Боюсь, время разумных разговоров с Телмой прошло. Я на грани того, чтобы силком выдворить ее из дому.

— Она заставила вас много страдать, да?

— Да, но больше всего Бобби. — Голос его был тускл и невыразителен.

— И что нам теперь делать? — еле слышно прошептала Джина.

Лицо Джейкоба вмиг переменилось.

— Уж я-то знаю, чем бы предпочел сейчас заняться, — с мрачным юмором отозвался он. — Снял бы с вас эту ночную рубашку… и как следует растер полотенцем.

По телу Джины пробежал холодок.

— Я не ребенок!

— Это вы мне говорите? — Смех его звучал чуть резче, чем следовало. — Что ж, раз этот вариант исключается, я бы не отказался выпить глоточек чего-нибудь покрепче.

— Боюсь, мне нечего вам предложить, — пожала плечами девушка. — Наверное, оно и к лучшему, а то вдруг и мне бы захотелось выпить. А вот рубашку переодеть и вправду нужно. — Она направилась в ванную, но вдруг почувствовала резкую боль в ступне и, сдавленно ахнув, остановилась. — О нет!

— Что такое? — Все еще плохо владея собой от невозможности утолить снедающее его желание, Джейкоб впал в раздражительность.

— Я порезала ногу.

— Господи, да как вам это удалось?

— Занавеска, падая, сбила вазу, а та разбилась. Простите.

— Ничего, вычту из вашего жалованья. — Он снова негромко рассмеялся, как будто смех мог хоть немного разрядить напряжение. — Идемте в ванную.

Он обхватил рукой ее голые плечи и не сумел удержаться от того, чтобы погладить их.

— Ой, я запачкаю кровью ковер, — переполошилась Джина. Ковер был очень красивый. И наверняка безумно дорогой.

— Ладно, я вас отнесу.

Он легким движением подхватил девушку на руки. Ну как тут было не поцеловать ее?

— Смотрите, я начинаю к этому привыкать, Джейкоб Стенли, — задыхаясь пробормотала Джина. — Берегитесь.

— А может, мне именно того и надо: чтобы вы привыкли и уже не могли без меня обходиться?

Войдя со своей почти невесомой ношей в ванную, Джейкоб сначала прикрыл за собой дверь, а потом уже включил свет и бережно усадил девушку на табурет.

— Ну-ка, давайте посмотрим вашу ногу. — Прикосновение его пальцев к босой ступне было легким и невероятно чувственным. — Вот что бывает, когда ходишь босиком. Черт возьми, сильно порезали! Вы не замерзли? — Джейкоб рискнул наконец поднять на нее глаза, в которых полыхала страсть.

— Шутите? Да от меня пар валит. — Джина тихонько рассмеялась и потянулась за полотенцем, чтобы вытереть лицо. — Кроме того, вы еще мокрее меня.

Намокшие волосы Джейкоба светлыми прядями спадали на лоб, от дождя завиваясь сильнее обычного. Воротник и две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая могучую шею и треугольник широкой груди, покрытой золотистыми курчавыми волосками. Джина сам не знала, что с ней делается, — казалось, пульсирует болью не только порезанная нога, все тело трепещет от неизвестной доселе сладкой муки. Они вдвоем, здесь, в этой тихой комнате.

— Вот что получается, когда занимаешься любовью под дождем, — сказал Джейкоб, подходя к стенному шкафчику, где хранилась аптечка. Вернувшись с ватой, бинтом и йодом, он снова склонился над порезом. — Какие у вас красивые ножки.

— Я слышу это с тех пор, как мне исполнилось два дня, — улыбнулась Джина.

— Счастливица!

— Неужели вы сами верите своим словам? — Она заглянула ему в глаза, свет которых заставлял ее сердце биться чаще и порывистее.

— Верю, — ответил он так, точно для него это было безмерно важно. — Знаете, Джина, я умею заглядывать в будущее и вижу: у вас все будет хорошо.

— Вы верите в предначертание? — негромко спросила она.

— Верю. — Джейкоб не шутил. — Моим родителям было предначертано погибнуть в катастрофе. Мне было предначертано жениться на Телме, а потом развестись с ней. Тетя постоянно твердит, что мне суждено снова вступить в брак, на сей раз удачно. С женщиной, которая сумеет околдовать меня с первого же мгновения, с первого взгляда.

Взгляни на меня, взгляни, молча молила Джина. Я отдала тебе мое сердце. И не могу взять назад.

— А вы знаете, как ее зовут? — спросила она так тихо, что сама едва услышала свои слова.

— Марианна, — наобум сказал Джейкоб, улыбаясь дразнящей улыбкой.

— Правда? — Она впилась глазами в его лицо, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.

— Мы уже не сможем остановиться, Джина, вы сами это знаете.

Голова у него шла кругом от близости этого прелестного полуодетого создания. Потемневшие от дождя волосы ложились тяжелыми волнами на спину девушки, кончики их уже начали высыхать и пушиться золотым облачком. Длинные стройные ноги были обнажены до колен. Джина выглядела невероятно, умопомрачительно сексуальной и в то же время очень юной и невинной.

— У вас был любовник? — услышал он собственный напряженный голос.

Джина закрыла глаза, боясь, как бы Джейкоб не прочел в них, насколько безумно, безоглядно и безнадежно она его любит.

— Нет, — честно ответила она и подумала: а я-то полагала, что знаю, что такое любовь. Как же я ошибалась! Она открыла глаза и поглядела на Джейкоба. — Зачем вы терзаете мое сердце?

— Правда?

Он сам не заметил, как его рука легла на грудь девушки, начала нежно ласкать ее, все ниже опуская вырез ночной рубашки. Какая шелковистая, соблазнительная, теплая кожа!

— Джина, что я делаю? — простонал Джейкоб, чувствуя, что разрывается надвое.

Последовать гласу благоразумия, отпустить ее, дать ей вернуться в нетронутую девственную постель? Но это же невозможно, решительно невозможно! Она сводила его с ума, искушала, являла собой воплощение соблазна — голова запрокинута, шея выгнута, глаза прикрыты в сладостной неге, что дарят ей его прикосновения, руки судорожно вцепились ему в плечи.

— Как ты прекрасна! — восхищенно прошептал он, покрывая бесчисленными поцелуями ее веки, губы, тонкую трогательную шею, восхитительные выпуклости груди.

Когда губы Джейкоба сомкнулись на затвердевшем соске, девушка слабо вскрикнула, а тело ее затрепетало от наслаждения. В последнем усилии сдержаться, не перейти ту невидимую грань, за которой возврат уже невозможен, он поднял голову, но Джина не дала ему отстраниться. Она испытывала упоительное ощущение блаженства, столь сильного, что оно граничило с невыносимой болью.