Воитель - Маргарет Мэллори Страница 38

Дункан снова хотел ее.

Он так долго жил без Мойры, что был похож на голодного зверя. Собираясь задать вопрос, он погладил пальцами шелковую кожу на внутренней стороне ее бедра, и Мойра, прерывисто задышав и перекатившись на него, дала ему именно тот ответ, который он хотел получить.

Поразительно, но Мойра казалась почти такой же изголодавшейся по нему, как он по ней. Они занимались любовью весь день и в конце концов настолько устали и ослабели, что уже не могли этого делать.

Но потом, когда Мойра спала у него в объятиях, у Дункана в голове завертелись слова Роны:

«Маленькая принцесса, как и прежде, позволила тебе доставить ей удовольствие в постели? Мойра считает, что это все, на что ты годишься. Мойра все равно забыла тебя, и она снова это сделает».

Дункан думал, что если она целиком отдаст ему свое тело, то отдаст и свое сердце, но когда-то у него была ее любовь, хотя и короткое время, и он знал разницу.

Дункан окинул взглядом крошечную спальню, в которой едва хватало места для кровати. Как долго у Мойры будет оставаться желание тайком убегать из замка в поисках наслаждения здесь с ним? Их клану необходимы союзники, и Коннор, безусловно, будет побуждать ее к новому замужеству ради интересов клана – а Коннор умел добиваться того, что ему нужно. В конце концов Мойра согласится выйти замуж за одного из мужчин, которых приглашал Коннор, – за предводителя, который сможет дать ей все, к чему она привыкла.

Дункан не спел ей последний куплет песни, печальный куплет, но сейчас мысленно пропел его:

Я иду к морю, тоскую и плачу,

Потому что она никогда не будет счастлива,

Я слагаю для нее песню, просто всего несколько коротких строк,

И тысячу раз умираю.

Дункан сомневался, что во второй раз сможет пережить разлуку с Мойрой. Он был готов умирать тысячу раз, только чтобы сейчас быть с ней.

Но, черт побери, этого ему мало. Пока он лежал, глядя, как единственная женщина, которую он всегда будет любить, спит у него на груди, Дункан принял решение: он ее не отдаст и на этот раз найдет способ обеспечить Мойре все, что ей нужно.

На этот раз он сумеет содержать ее. Нисколько не хуже воображаемого соперника.

Мойра почувствовала запах свежести и, открыв глаза, увидела, что Дункан, полностью одетый, стоит у кровати и держит в руке кружку с пучком вереска. Поцеловав Мойру в лоб, он, нагнувшись над кроватью, поставил вереск на подоконник.

– Не знала, что вереск уже цветет. – Мойра села и, уткнувшись носом в вереск, вдохнула его запах.

– Просто нужно знать, где искать, – пояснил Дункан, садясь на край кровати.

Мойра пришла к выводу, что ее защита рушится. Сначала он занимался с ней любовью, пока она не лишилась всех чувств, а теперь открыл ей эту нежную сторону себя, заставившую сжаться ее сердце. Когда Дункан был таким, Мойра почти могла доверять ему – но только почти.

Мойра ощутила угрызения совести за то, что не рассказала Дункану о Рагнелле. Она понимала, что чем дольше не говорит ему, что Рагнелл его сын, тем труднее будет это сделать впоследствии.

Но, несмотря на его страстное занятие любовью и нежную заботу, Мойра все равно не была до конца уверена, что Дункан заслуживает это знать. Она не забыла ни того, что он бросил ее, ни всех тех лет, что ей пришлось страдать из-за этого, – всех лет, когда она жила в страхе, а ее телом пользовался мужчина, которого она ненавидела. Не ведал он и того, как ей приходилось тысячью тайных способов бороться с влиянием Шона на ее сына. Она одержала победу в битве за душу сына и сделала это в одиночку.

– Ты еще очаровательнее, чем прежде. – Взяв прядь ее волос, Дункан крутил ее между большим и указательным пальцем.

– Я видела себя в зеркале, – фыркнула Мойра.

– Забудь об этом. Мне не хотелось бы, чтобы ты придавала значение тому, как ты выглядишь.

Эти слова Дункана снова дали Мойре почувствовать всю его внутреннюю нежность, однако она не могла забыть прошлое, но с другой стороны – не хотела позволить обиде разрушить ее нынешнее счастье. А она, как ни странно, именно сейчас была счастлива, как никогда.

– Я собираюсь на несколько дней уехать по поручению Коннора, – сообщил ей Дункан.

– Вот как? – Мойра скользнула рукой по его груди.

– Да. – Он убрал ей с лица волосы. – Но прежде чем уехать, я должен сказать тебе что-то очень важное. Я тебя…

Мойра не дала ему договорить, приложив палец ему к губам.

– Не произноси этого слова.

Это ничего не значащая фраза в его устах, только и всего. Мойра не хотела, чтобы Дункан разрушил то, что было у них, словами любви, равными ложным обещаниям. Много лет назад она поверила, что его слова означали то, что он останется с ней, что он всегда будет рядом, что он не обманет ее.

– Давай пользоваться моментом, пока он длится, – сказала Мойра.

– Пока он длится? – повторил Дункан с резкостью в голосе.

– Да. – Это все, на что можно рассчитывать; ожидание чего-то большего скорее всего приведет к разочарованию.

– И как долго, по-твоему, это будет продолжаться? – уныло поинтересовался Дункан.

– Не знаю. – Мойра не собиралась лгать, хотя видела, что Дункан начинает злиться. Пока сын снова не будет с ней, она хотела думать о будущем не больше, чем о прошлом. – Я только знаю, что сейчас счастлива с тобой. – Она погладила Дункана по бедру.

– Тебе нравится проводить со мной время в постели.

– Ну да. – Она не смогла удержать широкую улыбку, несмотря на недовольный взгляд, брошенный ей Дунканом. – Я хочу остаться здесь, в этом доме, до твоего отъезда. А возможно, буду оставаться здесь и в твое отсутствие. Ты поможешь мне принести сюда кое-какие мои вещи?

– Ты не можешь здесь остаться, – объявил Дункан, повысив голос, несмотря на все усилия сохранять спокойствие. – И ты не можешь жить в моем доме, пока меня не будет. Это неверно истолкуют.

Эта женщина сведет его с ума. Не имеет значения, что еще она говорила, но ее намерение остаться в его доме должно было означать, что она собирается выйти за него замуж. Так как она не пожелала слушать его слова любви, Дункан мог лишь предположить, что доставил ей в постели еще большее удовольствие, чем думал. Только и всего?

– Почему я не могу здесь остаться?

– Во-первых, потому, что в замке безопаснее. Во-вторых, потому, что это было бы непристойно. И в-третьих, Коннор снимет с меня голову.

– Непристойно? – с возмущением повторила Мойра. – Я уже не семнадцатилетняя незамужняя девушка. – Перегнувшись через край кровати, она принялась собирать с пола свою одежду.

– Послушай, Мойра, ты же понимаешь, что не можешь оставаться здесь, потому что мы не женаты.