Обет любви - Мэри Спенсер Страница 38

Эрик молчал.

– Так что же тогда, братец? – совсем сбитый с толку, спросил Жофре. Никогда в жизни ему еще не приходилось видеть Эрика таким подавленным. Сколько он помнил, старший брат всегда был человеком, способным справиться с чем угодно, и никогда не позволял обстоятельствам взять над собой верх. – Только не говори, что все эти сомнения из-за того детского обета в вечной преданности, который ты когда-то дал отцу! – Он расхохотался. – Я, конечно, слышал о мучениках и святых, но, клянусь Богом, Эрик, это уж слишком!

Похоже, Жофре не сомневался, что брат тоже рассмеется, но вместо этого Эрик поднялся и направился в угол, где стоял сундук с его одеждой. На крышке лежала дешевенькая латунная брошка. Бережно, даже нежно Эрик поднес ее к глазам, пытливо вглядываясь в знакомую вещицу.

– Эрик, – окликнул его Жофре, сконфуженный и окончательно сбитый с толку странным поведением старшего брата.

Покачав головой, тот тихо сказал:

– Это не только из-за клятвы, Жофре. Клянусь честью, хоть я и дорожил этим всю свою жизнь, но сейчас нарушил бы любую клятву, лишь бы Марго стала моей!

– Ну, раз это не из-за клятвы, – с видимым облегчением сказал Жофре, – тогда я не понимаю, что еще может препятствовать вашему счастью. Слепому видно, что сама леди рада-радешенька выйти за тебя… – Но радость в его глазах отчего-то вдруг померкла.

Громадная фигура брата изваянием застыла посреди шатра. Мрачно качая головой, Эрик все так же пристально рассматривал брошь.

Повисла угрюмая тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды, с которой молча возился Томас, да звуками просыпающегося лагеря. Жофре не сводил взгляда с широкой спины брата, его понуро опущенных плеч. Когда же смутная догадка, что на самом деле смущает брата, вдруг зародилась в его голове, Жофре вначале даже не поверил себе. Постепенно подозрения его окрепли. Наконец Жофре просто взвился от бешенства.

– Господи помилуй! – с трудом сдерживая душившую его ярость, прошипел он сквозь зубы.

Что-то в голосе младшего брата заставило Эрика обернуться.

– Жофре…

– И не вздумай еще раз упомянуть о чем-то подобном в моем присутствии!

Они стояли друг против друга, и Томас бросил свои дела, чтобы затаив дыхание следить, чем закончится стычка братьев. Его господин остался стоять где стоял с понуро опущенными плечами, а сэр Жофре, выпрямившись во весь свой рост, замер перед ним и, казалось, целую вечность вглядывался сузившимися глазами в потемневшее лицо брата. Грудь его судорожно вздымалась в отчаянной попытке сдержать душивший его гнев.

– Если бы я услышал, что кто-то другой сказал это о тебе, – прошептал он наконец, – клянусь тебе, Эрик, я бы убил мерзавца собственными руками!

Казалось, у сэра Жофре вертелось на языке что-то еще, но вдруг голос его оборвался и глаза подозрительно заблестели. Он бросил последний взгляд на поникшие плечи старшего брата, судорожно сглотнул и быстрыми шагами вышел из шатра, туда, где ярко светило солнце, похоже, так и не заметив, что полуодет и ноги его по-прежнему босы.

– Вы так никогда не сможете добиться его, миледи, – говорил чуть позже Жофре, когда они вместе с Марго ехали верхом. – Мой брат – человек с сильной волей, и притом страшно упрям. Чтобы заставить его передумать, одной ревности недостаточно.

– Т-только сейчас я н-начинаю понимать, как вы были п-правы, милорд, – созналась Марго, бросив еще один долгий взгляд на Эрика прежде, чем наконец со вздохом отвернуться. – Ваш брат – с-самый упрямый человек, которого я когда-либо знала. Я уж и н-не говорю о леди М-минне – вряд ли т-такое п-поведение достойно порядочной девушки.

У Жофре вырвался удивленный смешок.

– В самом деле? А я, признаюсь, и не заметил, что у этой прелестной леди есть недостатки! Ах как жаль, право! Ей-богу жаль! Но попытайтесь представить только, как себя чувствовала бедняжка! С одной стороны, неуклюжие попытки моего упрямого братца приволокнуться, с другой – взгляды вашей светлости, которые метали молнии и от которых волосы чуть ли не дымились у нее на голове! Да несчастная крошка перепугалась до смерти, словно кролик, оказавшийся между двух армий, когда вот-вот начнется битва! Уж вы простите солдату такое сравнение, миледи!

– Ч-что-то я н-не заметила, чтобы она так уж страдала, особенно, когда сэр Эрик Стэйвлот об-бхаживал ее то так, то этак! – возмущенно фыркнула Марго. – Ч-честно говоря, мне показалось, что она была готова лопнуть от г-гордости! П-проклятая предательница! А еще подруга называется!

– Ах! – расплываясь в улыбке, заявил Жофре. – Тут уж мне нечего возразить – это любовь! Только влюбленный может сгорать от ревности, когда причин для нее нет и в помине! Бедная леди Минна! Придется мне поломать голову, как уберечь ее, – иначе вы оба со своей любовью попросту сживете ее со свету!

Марго только упрямо скрестила на груди руки и вызывающе вздернула подбородок, по-прежнему упорно считая Минну виновной во всех смертных грехах.

Спустя несколько минут она, однако, немного смягчилась и даже отважилась искоса бросить осторожный взгляд на Минну, которая вместе с Эриком ехала всего в нескольких шагах впереди них с Жофре. Они оба смеялись над какой-то шуткой.

– Н-неужели он и вправду увлечен ею? – жалобно простонала Марго?

– Да нет, конечно. – Жофре заботливо закутал ее плечи теплым плащом, заметив, что она вся дрожит как осиновый лист. – Уверен, что Эрик любит только вас, миледи, хотя, может быть, и сам еще не понимает этого. И вам вовсе не стоит так ревновать бедную леди Минну. Все дело в том, что этот тупоголовый осел, мой братец, решил оттолкнуть вас, вот и выкидывает одну штуку за другой.

Жофре предпочел не упоминать о том, что его старший брат давным-давно овладел таинственным искусством очаровывать женские сердца, еще мальчиком заметив, что его гигантский рост и суровые черты лица скорее способны внушить страх, чем нежные чувства. А поняв это, стал настоящим сердцеедом, и умение внушить любовь стало для него чем-то вроде страсти к охоте, так что теперь Эрик порой незаметно для себя пускал свои чары в ход.

– Но п-почему? – упорствовала Марго. – Если он влюблен, для чего он хочет оттолкнуть м-меня? Ах, я так люблю его! Н-неужели он н-не понимает, что ранит м-меня в самое сердце? Сегодня утром он не п-потрудился даже поздороваться, а теперь стелется перед М-минной, как перед королевой!

Жофре со вздохом покачал головой.

– Хотелось бы мне самому это понять, миледи! Я ведь уже говорил, что мой братец порой ведет себя на редкость глупо, хотя сам он скорее умрет, чем признается в этом. Это еще более глупо, потому что он крепко любит вас, миледи, и при этом хочет уберечь от того зла, которое может причинить его любовь. Вам, вероятно, не известна печальная история его появления на свет…

– Я все знаю. Он сам сказал мне прошлой ночью, что скорее всего является плодом незаконной любви и что родители бросили его. К сожалению, эта несчастная история заставляет его страдать, но, право же, какое это имеет значение для нас обоих?