Избранница - Саманта Джеймс Страница 38

Габриэль дотянулся до нее в ту секунду, когда ее колени подкосились. Выругавшись, он подхватил ее и скрылся со своей ношей в беседке. Напомнив себе, что должен держать голову пониже, чтобы не высовываться, он разорвал рукав ее костюма. Вытащив из кармана носовой платок, прижал его к ране и нежно стер следы крови и пороха вокруг нее.

Панический ужас тут же исчез. Слава небесам, пуля лишь слегка задела ее. Ранка была неглубокой, и кровь уже начала свертываться прямо у него на глазах. Несомненно, ее обморок — следствие шока, а вовсе не последствие раны. Он заколебался, решая, стоит ли оставить ее и броситься на поиски мерзавца. Но не захотел оставлять ее одну в таком состоянии.

Наконец Кесси шевельнулась. Воспоминание о выстреле вернулось с ужасающей ясностью. Она раскрыла глаза, но не увидела ничего, кроме сплошной черноты. Она дернулась с криком ужаса на губах.

— Боже! Только не говорите мне, что я уже умер…

Сильная и нежная рука успокоила ее.

— Нет, янки, — заявил суховатый голос, — ты не умерла. Ты жива и невредима, хотя и вообразила, конечно, что попала на небеса. — Он немного помолчал. — Тебе повезло, янки. Пуля только чиркнула по твоей руке. Кровь свернулась уже через минуту.

Ах, это же Габриэль! И находились они внутри беседки, медленно начала соображать Кесси. Он прислонился спиной к стене беседки. Она лежала у него на коленях. И он обнимал ее. Хотя было вовсе не так темно, как ей показалось вначале, но надвигались сумерки. Через пару минут ее глаза немного привыкли к полумраку беседки, и она разглядела разорванный рукав костюма.

У нее вырвалось полусдавленное рыдание. Она перестала думать об опасности, которая все еще могла угрожать им. Все как-то разом навалилось на нее: выстрел… кровь на пальцах… испорченный костюм…

Она заплакала:

— Мой чудесный костюм… У меня никогда не было такой чудной вещи… Я так его любила… Такой великолепный .. А теперь вот испорчен…

Она уткнулась лицом в его плечо и зарыдала.

Сильная рука погладила ее по волосам:

— Прекрати, Кесси. Ну же, тише! Я куплю тебе другой, сотню других, если они так тебе нравятся…

Она стиснула зубы и не позволила вновь вырваться рыданию. И хотела четче увидеть лицо мужа. Но оно расплывалось перед глазами темным пятном. Может, это не он, а какой-то незнакомец? Он ведь назвал ее Кесси, и в голосе у него звучало нечто отдаленно напоминавшее нежный укор. И его глаза… Наверняка зрение подвело ее, потому что не могла же она и правда увидеть в них тревогу… Чтобы он тревожился из-за нее? Странно…

Она захотела сесть, но он лишь крепче обнял ее и не позволил этого сделать.

— Сиди тихо, как мышка, — предупредил он шепотом. — Лошади испугались выстрела и умчались. Стрелял наверняка браконьер, но было бы глупо рисковать. Мы побудем здесь, пока совсем не стемнеет, и лишь тогда отправимся домой.

Кесси кивнула, подавив дрожь страха. Она прижалась щекой к его груди и свернулась в клубочек, находя утешение в его силе и равномерном стуке его сердца прямо под ухом.

Прошло чуть больше часа, прежде чем они добрались до Фарли-Холла. Эдмунд стоял рядом с Дэвисом, когда Габриэль распахнул дверь.

— Проклятие, Габриэль, где вас носит? Ангус только что сообщил мне, что лошади вернулись без… — Тут Эдмунд замер с раскрытым ртом, заметив, в каком они виде. Оба с ног до головы в грязи, пыль и мокрые разводы покрывали щеки Кесси. На них отчетливо виднелись следы слез.

Челюсть Эдмунда отвисла.

— Боже милостивый, что случилось?!

Габриэль тут же поджал губы и помрачнел:

— Мы были в беседке, когда кто-то выстрелил в нас.

Эдмунд тут же внимательно всмотрелся в Кесси:

— С вами все в порядке, Кассандра?

Кесси. Кассандра. Она с трудом подавила неуместную улыбку. Наверное, это нервное, шок от пережитого. А если она все же умудрилась завоевать хоть толику уважения у этих невеж Синклеров? Кесси кивнула, все еще не в состоянии вымолвить ни слова. И покорно стояла, пока Дэвис вызывал Глорию.

Габриэль дождался, пока возле нее захлопотала служанка, и лишь затем повернулся к отцу:

— Если позволишь, отец, я бы хотел переговорить с тобой наедине…

Он прошел в гостиную. Эдмунд проследовал за ним, аккуратно закрыв за собой двойные двери. Габриэль налил себе щедрую порцию портвейна, прежде чем повернулся к отцу:

— Не могу отделаться от мысли, отец, что этот выстрел не случаен… Судя по всему, ты жаждешь увидеть меня вдовцом…

Лишь через мгновение до герцога дошел смысл сказанного сыном. Плечи Эдмунда дернулись и расправились, словно сработала пружина, в глазах старика блеснул гнев.

— Я считал, что уже целиком и полностью могу знать, на что ты способен, Габриэль. Но чтобы ты обвинил меня в попытке убить девчонку?! — Эдмунд едва сумел справиться со вспышкой негодования.

— Я не обвиняю тебя, — спокойно ответил Габриэль.

Взрыв отца был абсолютно искренним. Кроме того, как бы отец ни бесился, он никогда не был склонен к физическому насилию.

— Возможно, никто не собирался причинить вред именно ей, — выдавил из себя герцог. Габриэль нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Может быть, ты опять рвал яблоки в чужом саду?

Габриэль мгновенно уловил намек отца, растянувшего губы в тонкой улыбке.

— Да будет тебе известно, что я всегда очень тщательно выбираю своих женщин. Ни одна из них не обременена мужем или родственниками мужского пола, которым может взбрести в голову оскорбиться и попытаться устранить меня.