Уступить искушению - Кэрин Монк Страница 38

Жаклин звонко рассмеялась. Этот нежный смех, похожий па звук серебряного колокольчика, показался Арману волшебной музыкой.

Кончив смеяться, Жаклин сделала большой глоток вина.

— Похоже, спасение людей из Франции является вашей семейной традицией, — заметила она, чувствуя, что стена напряжения, стоявшая между ними, пала. Она уже забыла, когда смеялась в последний раз, и теперь чувствовала себя необыкновенно легко. Впервые за много месяцев она по-настоящему наслаждалась жизнью.

Внезапно Жаклин обнаружила, что ее бокал пуст.

— Еще вина? — спросил Арман.

— Пожалуйста. — Жаклин вовсе не собиралась много нить, но вино было превосходным и помогало ей расслабиться, что, по ее мнению, было совсем не плохо. — Скажите, — решила она сменить тему, — а как вы собираетесь спасать Франсуа-Луи?

Взгляд Армана неожиданно потух.

— Я никогда ни с кем не обсуждала свои планы — это слишком опасно как для того, кого я спасаю, так и для меня самого.

— Да, конечно, вы правы, — быстро согласилась Жаклин.

— А как он выглядит? — поинтересовался Арман после неловкой паузы.

— Зачем вам это?

— Профессиональное любопытство. Я же должен знать хоть что-то о человеке, которого мне предстоит спасти. Почему бы начать с его внешности?

— Он высокий…

— Выше меня?

— Нет, примерно такого же роста, но не такой большом, — она замялась. — Я не имела в виду, что он слабый, — Ей не хотелось, чтобы в ее описании жених выглядел не слишком привлекательно.

— А цвет его волос?

— М-м-м, я не уверена, что помню, — неожиданно сказала Жаклин. — То есть он всегда носит парик. У него есть несколько красивых париков, и я ни разу не видела его настоящих волос.

То, что она не видела этого человека без парика, оказалось для Армана приятной новостью.

— И еще у него красивые голубые глаза.

— Светло-голубые? — уточнил Арман. Неуверенность, с которой она отвечала на его вопросы, нравилась ему все больше.

Жаклин задумалась.

— У него ярко-голубые глаза, — наконец заявила она.

— Сомневаюсь в этом. Если бы у него действительно были яркие глаза, для вас бы не составляло труда сразу вспомнить об этом.

Жаклин почувствовала, что начинает сердиться.

— Месье Сент-Джеймс, как вы можете спорить о внешности человека, если никогда его не видели?

— Извините, — с иронией произнес он. — Прошу вас, продолжайте. Что еще вы можете рассказать о нем?

Жаклин с ужасом поняла, что образ Франсуа-Луи совершенно стерся из ее памяти.

— В отличие от вас он отдает предпочтение красивой одежде…

— Что вы хотите этим сказать? — Арман удивленно приподнял бровь.

Жаклин почувствовала, что краснеет.

— Я имела в виду, он любит яркие наряды с большим количеством украшений…

— И они соответствуют аристократической моде, — добавил Арман с изрядной долей сарказма в голосе.

— В общем, да, — согласилась Жаклин. — Хотя после революции мода сильно изменилась, Франсуа-Луи никогда не отказывался от ярких камзолов и пышных оборок.

— Очень хорошо, что у него есть твердые жизненные принципы, — насмешливо заметил Арман, — однако я что-то не припомню его в зале суда. Может быть, тогда он решил пожертвовать своими идеалами и оделся по-другому?

— Нет, — честно ответила Жаклин, — его там не было. Взгляд Армана выразил искреннее изумление.

— Его невесте грозила смерть, а он даже не пришел в суд? Этого не может быть!

Жаклин огорченно вздохнула.

— Франсуа-Луи очень осторожный человек, поэтому после моего ареста он ни разу не написал мне и не навестил меня. Он не привык рисковать.

— Все ясно. — В эту минуту Арман понял, что возненавидит свое предстоящее задание. — Ваш жених не сделал для вас ничего, когда вы попали в беду, а теперь хочет, чтобы вы бросились ему на помощь.

— Вовсе нет, — запротестовала Жаклин. — Он прислал мне прощальное письмо. Что удивительного в желании написать своей невесте.

— Что вы, это даже трогательно. А вы писали ему прощальные письма из тюрьмы?

— Нет, — призналась Жаклин.

— Почему?

Она не знала, как ответить на этот вопрос. Когда она сидела в камере, ее мысли были об Антуане, сестрах, даже слугах… Я думала о том горе, которое революция принесла ее семье. Жаклин почти не вспоминала о женихе, но ей не хотелось признаваться в этом Арману.

— Я не писала ему, потому что это могло вызвать подозрения, — солгала она.

— Где письмо, которое он прислал вам?

— В кармане моего плаща. Я принесла его на тот случай, и вы захотите взглянуть.

— Позже. — Арман некоторое время задумчиво смотрел на нее. — Скажите, мадемуазель, вы сами выбрали его своим женихом или это сделал ваш отец?

— Отец, — призналась Жаклин.

— И вам понравился выбор?

— Да, конечно, — ответила она после некоторого колебания.

— Значит, вы любите его? Жаклин снова вздохнула.

— В январе этого года к моему отцу пришел Никола Бурдон и попросил моей руки. Людовик Шестнадцатый; только что был казнен, монархия пала, все привилегии и титулы перестали что-либо значить. Никола посчитал, что теперь он в одинаковом положении с герцогом де Ламбером и это удачный момент для женитьбы на его дочери.

— Но ваш отец думал иначе, — уточнил Арман.

— Да, и я тоже. Никола познакомился с отцом в 1788 году, за год до начала революции. Мне было всего пятнадцать лет, когда он начал бывать у нас, но уже тогда я чувствовала себя неуютно в его присутствии, хотя и не могла объяснить почему — просто какое-то ощущение, что он не тот, за кого себя выдает. Никола всегда был подчеркнуто вежлив, и отец любил беседовать с ним, потому что этот человек много знал и рассказывал отцу о свободе и правах граждан. Кроме того, он неплохо разбирался в деловых вопросах и часто давал советы отцу о том, куда вложить деньги. Это особенно помогло после революции, когда мы потеряли основные источники дохода. Никола продолжал часто бывать в нашем доме, и я стала замечать, что он смотрит на меня как-то особенно. Я пыталась отгонять эти мысли, но иногда у меня холодок пробегал по спине. Он словно раздевал меня глазами.

Арман заметил, что Жаклин вздрогнула. Наблюдая за тем, как она вяло водит вилкой по тарелке, он подумал, что прекрасно понимает состояние Никола Бурдона.

— И тогда Бурдон решил попросить вашей руки, — заключил Арман.

Жаклин кивнула.

— Никола считал, что уже не было смысла ждать. Мне как раз исполнилось девятнадцать, но отец не спешил с поисками мужа, так как я тогда присматривала за Сюзанной и Серафиной. Никола решил, что сделал прекрасный выбор — он был другом дома, отец любил его, а так как у него не имелось собственного замка, ему не терпелось переехать жить в Шато-де-Ламбер.