Строптивая наложница - Вирджиния Спайс Страница 38

– О мой могущественный и великодушный брат! Пусть никогда не заходит яркая звезда твоего владычества и солнце твоей доброты еще долгие годы согревает сердца правоверных! Да ниспошлет всемогущий Аллах долгие дни твоему царствованию! Пусть он хранит твою семью от всех грядущих невзгод и… и… Не могу разобрать, что тут дальше написано. У вас слишком неразборчивый почерк, миледи!

Прервав диктовку, Розалин положила перед маркизой затертый листок бумаги.

– Все, Розалин, на сегодня хватит! – Элизабет решительно поднялась из-за маленького столика и поискала глазами веер. – Уф, не могу больше! Эта арабская вязь так трудна для написания, что я и за полгода не смогу ее освоить. У меня и так уже мельтешат перед глазами все эти завитушки и палочки.

– Тогда, может быть, не стоит обучаться арабскому письму? Достаточно и того, что мы с вами и так неплохо болтаем на этом варварском языке.

– Да, пожалуй, ты права. Выучить устный арабский – еще куда ни шло. К черту это письмо! Я скажу все эти слова Касим-бею сама.

Отыскав наконец веер, Элизабет села на узкую кровать и принялась энергично обмахиваться. От удушающей жары не было ни малейшего спасения. Пока «Артемида» пересекала Бискайский залив, их хоть изредка баловал прохладный ветер. Но как только они двинулись вдоль побережья Португалии, путешествие превратилось в настоящую пытку. Даже в легких батистовых платьях было душно. Одежду приходилось менять по три раза на день, потому что из-за высокой температуры с измученных англичанок сходило семь потов.

– Ах дорогая Розалин, никогда больше не отправляйся на Восток в самой середине лета, – шутливо проговорила Элизабет, пытаясь немного отвлечься от мыслей о жаре. – Смотри, что стало с твоими прекрасными льняными волосами. Наверное, сейчас даже самый лучший арабский поэт не смог бы подобрать поэтичных слов для их описания.

– А что будет с вашей прической, миледи, когда мы вернемся домой? – в тон ей отозвалась служанка. – За этот месяц я совсем разучилась укладывать ваши волосы в соответствии с модой. Может, попробуем хоть разок, чтобы я не потеряла навыков? В вашем сундуке есть несколько искусственных локонов, перьев и бантов…

– Ну уж нет, благодарю покорно! Все эти перья в один миг слипнутся от жары. А банты и накладные локоны просто выгорят на солнце. Уж лучше останусь с простым узлом на затылке. И то его приходится постоянно распускать, чтобы моя бедная голова хоть немного дышала.

Переглянувшись, девушки весело рассмеялись, словно подруги, равные по общественному положению. За три недели плавания они еще больше сблизились и уже были готовы перейти на «ты». Впрочем, сама Элизабет не видела в этом ничего удивительного. Находясь в одной тесной каюте, где узкие корабельные койки стояли почти вплотную друг к другу, трудно было бы сохранить дистанцию.

– Когда же, наконец, закончится это долгое плавание? – вздохнула Элизабет. – У меня складывается впечатление, что я уже целый год все плыву и плыву, сама не зная куда.

– Потерпите, миледи, осталось совсем немного. Кажется, капитан говорил, что мы уже вошли в Гибралтарский пролив. Во всяком случае, мы с вами даром времени не теряли.

– Да. Уже более или менее сносно говорим по-арабски. А чем бы еще мы могли заняться, кроме изучения языка? Только лежать на кроватях и читать книжки. Капитан Томпсон и его помощник не слишком расположены к пустым разговорам.

– Как можно требовать, чтобы они еще и развлекали нас? Сэр Роберт и так создал для нас самые лучшие условия.

– Насколько это было в его силах. – Элизабет поднялась с'кровати. – Пойдем наверх, посмотрим, что там творится. Иначе после Гибралтара капитан Томпсон еще чего доброго последует совету отца и не станет выпускать меня из каюты. Набросив на головы легкие шали, девушки вышли в узкий коридорчик и по деревянной лесенке поднялись на палубу. Заметив капитана Томпсона, Элизабет с улыбкой двинулась ему навстречу, но вдруг встревоженно остановилась. Она только сейчас поняла, что бригантина сильно замедлила ход. Ее беспокойство сменилось нешуточным испугом, когда она заметила невдалеке от «Артемиды» приземистое судно необычной формы. Его паруса были спущены, но даже с такого расстояния отчетливо просматривался их красный цвет.