Обещай мне эту ночь - Сара Линдсей Страница 38

— Ты об этом, — пробормотал он, чувствуя, что должен наконец сказать ей правду.

— Нет, подожди. Мне нужно кое-что сказать тебе. Конечно, я всегда думала, что когда-нибудь у меня будут дети. Но я хочу, чтобы ты знал — это для меня не имеет особого значения. Ну конечно, имеет, но ты для меня значишь гораздо больше. Тебе нет необходимости уезжать. Обещаю тебе, что у нас не будет детей, если ты их не хочешь. Браки всегда строятся на компромиссах, не так ли?

— Наш брак — без сомнения, — проворчал Джеймс, сбрасывая ее руки, и стал мерить шагами комнату, Изабелла, мои желания не должны влиять на твои планы. Неужели ты не понимаешь, что, возможно, уже беременна? — спросил он, похолодев.

— Наверняка нет, — ответила Изабелла. Нахмурившись, она посмотрела на свой живот, явно ошеломленная.

— Учитывая все, что произошло ночью, это вполне возможно. — У Джеймса на лбу выступила испарина.

— Ты имеешь в виду… от того, что мы делали? Я знаю, что так лишаются девственности, но… — Ее голубые глаза округлились, а рот приоткрылся в изумлении.

Его осенило, что будь это обычное бракосочетание, мать непременно объяснила бы ей все секреты супружеской постели. А сейчас, когда брачная ночь предшествовала церемонии, в знаниях Изабеллы зияли большие пробелы — пробелы, заполнить которые предстояло ему. Дьявольщина!

— Женщина беременеет от мужского семени, — пояснил он.

— Значит, когда ты… Под конец…

— Да.

— Ах! — Она снова взглянула на живот, почтительно накрыв его ладонью, и взгляд ее был полон нежности и благоговения.

Джеймс сразу вспомнил свою мать, стоявшую точно в такой же позе, когда она ждала ребенка. Все они были тогда так счастливы, так рады, а потом… Он перенесся в день похорон. Небо было серым, земля на кладбище залита водой, так что ноги утопали в грязи. Но все остальное совершенно изменилось. Он много раз просматривал эту сцену в своей памяти, и всегда он был маленьким мальчиком, и отец его всегда стоял рядом.

На этот раз Джеймс был один, и он был взрослым мужчиной. Обескураженный, он начал, действовать, как всегда происходило в прошлом: наклонился и собрал полную пригоршню размокшей земли, затем подступил к самому краю могилы, приготовившись бросить ее туда. Но прежде посмотрел вниз. Гроб не был закрыт крышкой, и это был непорядок. Поэтому он опустился на колени, чтобы лучше видеть. В гробу лежала не его мать с маленькой сестрой, осознал он. Это была Изабелла, бледная и холодная в смерти, и крошечное тельце, обернутое в белое — их младенец, — примостилось возле нее.

В этот мучительный момент все сразу прояснилось. Джеймс не мог бы сказать, откуда ему это известно, но он с полной уверенностью знал, что если Изабелла понесет от него ребенка, это убьет ее. А ее гибель убьет его. Панический ужас, не отпускавший его с первого мгновения, как он обнаружил ее в своей постели, разыгрался в полную силу. Сердце в его груди остановилось на миг, а затем бешено помчалось вскачь. О Господи, нет! Нет, нет, нет.

Изабелла подняла на него взгляд. Она все еще обнимала свой живот. На лице ее отражались одновременно надежда и чувство вины. Хотя Джеймс никогда не отличался особой набожностью, он вознес горячую молитву, чтобы их ночь любви осталась без последствий. Он больше никогда не прикоснется к ней, пообещал Джеймс перед Богом. Он предоставит ей защиту, дав свое имя, а затем уедет.

Джеймс с трудом мог дышать — грудь сжимало, словно тисками. Он должен уехать. Он все еще может завербоваться в армию, напомнил он себе. В этом больше нет необходимости, но он может. И сделает это. Его собственная смерть не пугала Джеймса. Ее смерть он не смог бы пережить. Джеймс покинул комнату, не оглядываясь. Было слишком поздно сожалеть о прошлом.

За исключением небольшого количества гостей, ничто не указывало на то, что свадьба устраивалась в спешке, думала Изабелла два дня спустя, когда отец вел ее к алтарю в часовне Уэстон-Мэнор. Не то чтобы она когда-нибудь сомневалась в близких отношениях своей матери со Всевышним, но чудо, которое той удалось сотворить, безусловно, подтверждало это.

Часовня была настолько заполнена розами, что, похоже, в оранжереях как Уэстон-Мэнор, так и Шеффилд-Парка не осталось ни единого цветочка. Как только миссис Бентон, экономка соседнего имения, услышала, что намечается свадьба, между двумя домами начали курсировать курьеры с такой бешеной скоростью, с которой бедные конюхи способны были их перевозить.

Мягкий свет позднего утра, проникавший сквозь витражные окна, порождал цветные тени, «Как необычно. Просто волшебство», — подумала Изабелла. Будто все происходит во сне.

Последняя ночь…

Это утро.

Венчание.

О, милостивый Боже, сущий на небесах, она выходит замуж. За Джеймса Шеффилда. В часовне Уэстон-Мэнор.

Это было все, о чем она мечтала, и все же ничуть не походило на то, как она это себе представляла. Не то чтобы она и вправду пыталась это представить, но она была уверена, что люди вокруг будут улыбаться. Вместо этого ее мать и Оливия всхлипывали, прикрываясь носовыми платками. Отец мрачно поглядывал на жениха, имевшего вид человека, которого ведут на виселицу. А тонкие губы викария застыли в своем обычном ханжеском неодобрении.

К тому же Иззи ожидала, что ее брат тоже будет присутствовать на венчании, что Генри будет шафером на их с Джеймсом свадьбе, но он еще не вернулся из Шотландии. Младшим, Лии и Дженни, разрешили присутствовать на церемонии, взяв с них обещание хорошо себя вести, но, возможно, глядя на взрослых, они казались необычно подавленными.

«Если бы знать, что свадьба будет такой унылой, стоило бы одеться в черное», — в досаде думала Изабелла, борясь с желанием броситься прочь от алтаря. Ярко-желтое платье, которое она выбрала, казалось неуместным. Изабелла, улыбнулась, но улыбка увяла, когда викарий спросил Джеймса:

— Берешь ли ты эту женщину в законные жены? Будешь ли ты любить, почитать и оберегать ее и в болезни, и в здравии и, отвергая всех остальных, хранить себя только для нее одной, пока вы оба живы?

Иззи повернулась к Джеймсу. В своей элегантной белоснежной рубашке и желтовато-коричневых бриджах он выглядел таким красивым, каким не имеет права быть ни один мужчина. При мысли о том, что скоро он будет принадлежать ей, у Иззи перехватило дыхание. О, она прекрасно знала, что, согласно законам церкви и государства, именно женщина становится собственностью мужа. В соответствии с этим теперь она будет принадлежать своему господину и хозяину точно так же, как ему принадлежат его верховые лошади и охотничьи собаки.

Однако Иззи никогда не придавала большого значения правилам, в особенности тем, которые нельзя было обратить в свою пользу. И когда Джеймс Шеффилд произнесет брачные обеты, он будет принадлежать только ей. Кем бы ни считался он в глазах Господа и людей, в душе она будет уверена, что он безраздельно принадлежит ей, точно так же, как она всегда принадлежала ему. После нескончаемого, казалось, молчания, когда в ее голове уже зародилась ужасная мысль, что он сейчас уйдет, Джеймс наконец громко произнес: