Эта властная сила - Джудит Френч Страница 38

Как-то странно было опасаться собственного мужа. Особенно после столь чудесных поцелуев. Но их с Шейном отношения были и без того сложными. Стоило ли запутывать их еще больше? Ну, допустим, она позволит матушке-природе взять верх над здравым смыслом. Тогда они окажутся в постели еще до заката. Мысль была сладкой и в то же время пугающей.

– Так что «только»? – Голос Шейна прервал ее размышления.

– Я...

– Ты соскучилась по той жизни, что у тебя была до того, как ты приехала в Америку? – продолжил он за нее.

– Вот ты о чем! – Она сглотнула в тщетной попытке смягчить горло, которое так не вовремя запершило. Жизнь до Америки? Интересная постановка вопроса. Неужели он действительно не знает, что сейчас происходит в Ирландии? А если так, то как она сможет объяснить ему: «Знаешь, дома сейчас все не так. За последние годы все переменилось. Но честно говоря, я все-таки скучаю по подругам, по вечерам и званым обедам, по своему приходу. Здесь, в Миссури, достаточно одиноко»?

Ну как она сможет рассказать ему, что от графства Клэр ничего не осталось? Что ей просто некуда возвращаться, даже если она захочет. Что все, кто был ей дорог, умерли либо от голода, либо от эпидемий.

– Картофель сгнил на корню. Помнишь, как это было за год до того, как ты уехал в Америку? Но только на этот раз дело не ограничилось несколькими полями. Погиб весь урожай. Весь, понимаешь? По всей Ирландии. В один прекрасный день графство Клэр превратилось из цветущего зеленого сада в гниющее преддверие ада.

Комок застрял у нее в горле, когда она вспомнила тошнотворный запах смерти.

– Я не знал, что все так плохо, – сказал Шейн.

– Зараза распространялась так быстро, что в течение недели перекинулась на всю Ирландию. Ни одно графство не избежало сей печальной участи. Не знаю, где это началось, но вскоре целая страна осталась без урожая. Рабочим семьям нечего было есть. Вообще нечего, понимаешь?

– Мы слышали здесь кое-что, но посчитали, что это досужие слухи. Как-то не верилось, что такое может быть правдой. – Голос Шейна дрожал, его переполняли эмоции.

– Англия не желает, чтобы весь мир узнал правду, – горько сказала она. – Английские лорды до сих пор вывозят из Ирландии целые корабли с зерном, а люди умирают с голоду. Тысячи людей бродят по дорогам и просят милостыню. Отчаявшиеся мужчины и женщины готовы пойти на все ради пропитания.

Кэтлин тяжело вздохнула и посмотрела вокруг. Воспоминание о катастрофе, случившейся дома, разбередило старые раны. Но она чувствовала, что должна все рассказать Шейну.

Если она выльет наружу все, чему стала невольной свидетельницей, то, возможно, ее перестанут преследовать жуткие ночные кошмары. Может, она перестанет просыпаться посреди ночи, вся в поту, с отвратительным металлическим привкусом во рту, и перестанет слышать плач голодных детей.

– Достопочтенного сквайра Лоутона из Лоутон-Хилл убили из-за его пони Красотки. Она была вся черненькая, с белой гривой и белым хвостом. Такая прелесть. Самый красивый пони из всех, что мне довелось повидать на своем веку... Но лошадку зарезали и съели полусырую.

Шейн выругался вполголоса. Он хотел обнять ее, но она покачала головой. Если она окажется в его крепких надежных руках, то расклеится, разревется и не сможет сказать все то, что ему следует знать.

– Мы пытались помочь. Многие приличные люди в те страшные времена пытались помочь. Можно накормить дюжину неприглашенных гостей, что запросто пришли в твое имение. Но что ты будешь делать, когда на следующий день ктебе придут двадцать, а еще через день тридцать? Мои родители потеряли все, что у них было, Шейн... Ты бы видел глаза голодных детишек, которые не успели получить миску тушеной капусты и краюшку хлеба...

– Но почему ты раньше не рассказала мне всего?

– А ты не спрашивал. И... и я не думаю, что ты бы мне поверил. Да и кто бы поверил, если бы не видел этого своими собственными глазами? Но родители, правда, пытались помочь. Они отдали все, что у них было. Даже свои жизни... но и это не спасло никого. Никто, кроме нас, этого просто не заметил.

– Нет. Не может такого быть. Они спасли. Они спасли много жизней. Я уверен, что многие из тех, кто приходил в ваш гостеприимный дом, выжили только благодаря их жертве.

– Ты правда так думаешь?

Шейн кивнул:

– Да. Нескольким они спасли жизнь, может, дюжине. И это немало!

– Хотелось бы надеяться на это.

– Так ты поэтому приехала в Америку? Не могла больше оставаться в графстве Клэр?

– Да, именно поэтому. – Она заглянула ему в глаза и увидела там боль. – Но я бы приехала раньше, если бы получила от тебя хоть весточку. Я никогда не переставала надеяться, Шейн. Все время просматривала почту в надежде увидеть письмо от тебя.

– Я очень хочу в это поверить. Правда хочу, Кейти. Но это трудно.

– Супружеские отношения должны строиться на доверии, Шейн.

– Это так, но у меня за душой ничего нет.

– Отчего же, Шейн? Что заставило тебя так измениться? Ты не был таким, когда я выходила за тебя замуж.

– Я был молод. И я был мягкотел.

– Нет, – возразила она, – ты был милым, забавным, но не мягкотелым.

Он рассмеялся:

– Милым? Я? Ты первая, кто говорит мне об этом. Когда отец умер, мать снова вышла замуж спустя лишь пять недель после похорон. И это она отвела меня на ярмарку рабочей силы. Мой брат, Кевин, был старше меня, но она оставила его при себе. Она сказала тогда, что во мне слишком много дурного от моего отца и я не уживусь с ее новым мужем.

– Я помню это. Когда ты уехал, я проплакала целые сутки. Тебя не было два года и три месяца.

– Моим первым хозяином был Дан Даффи. Он своих свиней кормил лучше, чем нас, наемных рабочих. Я служил ему два года, потом он сдал меня в аренду на молочную ферму, где было немного лучше.

– Ты никогда мне не рассказывал.

– А зачем? Мне было шестнадцать, когда я вернулся. Я был крупным малым и мог постоять за себя даже перед взрослым мужчиной. Но я уже был достаточно умным, чтобы не ввязываться попусту. Даффи был боксером. Дрался всегда без перчаток. Он из меня едва дух не вышиб, пока я работал на него. Но я многому у него научился.

Кэтлин вздохнула.

– Когда твоя мать переехала вместе со всей семьей, я боялась, что больше не увижу тебя. Я думала, что ты захочешь осесть где-нибудь поблизости от семьи.

– Ты была для меня семьей. Ты была единственной, о ком я думал. Если мать не хотела видеть меня, то чего ради я потащился бы за ней в другое графство?

– Но твои братья и сестры... ты разве...

– Я приехал к ним как-то, навестить. Сестренка Молли вышла замуж за моряка и уехала с ним в Лондон. С Кевином мы никогда не ладили. А младших я и не помнил почти. А уж они меня и подавно. Мать ясно дала мне понять, что на ужин я могу рассчитывать, но переночевать мне места не найдется.