Ее единственное желание - Гэлен Фоули Страница 38

Но когда он открыл двери, ощущение торжества мигом испарилось.

В узком проходе за кроватью виднелась пара босых коричневых ног. Йен прикрыл дверь, метнулся туда и с ужасом увидел лежавшего без сознания с раскинутыми руками своего слугу Рави.

Нет… не без сознания.

Пульса не было.

Мертв.

Иисусе! Он потрясенно оглядывал застывшее тело и широко открытые невидящие глаза Рави. Изо рта на ковер тянулась дорожка белой пены, смешанной с рвотными массами.

Йен не верил собственным глазам. Но тут взгляд его упал на откинутую руку Рави. Рядом валялся недоеденный плод манго. Похоже, он выкатился из ладони слуги, когда тот упал.

Йен настороженно осмотрел комнату.

Ярость сверкнула в его глазах, когда он заметил чашу с соблазнительными фруктами.

Яд.

Йен присел на корточки и вытер рукой рот, гадая, стоит ли говорить Джохару об этом подлом нападении. Яд — любимое оружие женщин, и Йен не сомневался, что это дело рук махарани.

Очевидно, яд был предназначен для него. Терзаясь угрызениями совести, Йен закрыл глаза несчастному.

Нужно немедленно убираться отсюда!

Его тревога за братьев Найт и Джорджиану вспыхнула с новой силой. Они в опасности! Нужно их предупредить! Если махарани прислала яд ему, одному Богу известно, кого она отправила в погоню за Найтами!

И поскольку Рави все равно уже не поможешь, он решил поскорее покинуть дворец. Но сначала надо отправить лорду Гастингсу подписанный договор. Необходимо срочно будить курьеров!

Позабыв о привычной аккуратности, он поспешно побросал вещи в дорожный сундук и только сейчас хватился миниатюрного портрета Мэтью. Куда он пропал, черт побери?

Йен наскоро обыскал комнату, откинул покрывала на постели и отодвинул комод от стены, предположив, что миниатюра завалилась за него. И даже приподнял труп Рави.

Ничего.

Неужели он оставил портрет в Калькутте?

Времени искать дальше не было. Ну и Бог с ним. Скоро он увидит своего малыша.

Все же, вытаскивая вещи в коридор и приказывая дворовым кули снести их вниз, он не переставал думать о пропаже. Неприятное чувство не проходило.

Дурной знак.

Чем раньше он уберется отсюда, тем лучше.

Через несколько дней вкус морской соли на губах и влажный ветер возвестили Йену о прибытии в Бомбей.

Проскакав мимо лежащих за пределами города болот, он сразу отправился на верфи Джека Найта.

— Господи Боже! — пробормотал он, остановив уставшего коня и оглядывая верфь, словно только сейчас выдержавшую жестокую атаку врага. Запахи дыма и черного пороха все еще витали в воздухе. Там и сям виднелись зловещие кровавые лужи.

Похоже, его бедный переводчик оказался не единственной жертвой.

Йен поспешно спросил одного из раненых шотландских горцев, куда подевались Найты. Тот показал на стоявший неподалеку красивый кирпичный дом. Йен повернул лошадь и поскакал к дому, сообразив, что это, должно быть, бомбейское жилище Найтов. Дом в Калькутте был великолепной причудой. Этот же — обиталище деловых людей.

Мостовая перед домом была устлана соломой, чтобы приглушить стук проезжающих экипажей. И это дурной знак, означавший, что в доме больной. Йен спешился и привязал лошадь в тени. Тревога его с каждой минутой становилась все острее.

Пройдя по короткой дорожке, он постучал и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

— Эй! Кто-нибудь есть дома?

На зов вышла босоногая индийская служанка с обеспокоенным смуглым лицом.

— Сахиб?

— Не волнуйтесь, я лорд Гриффит, — пояснил Йен, входя. — Ищу майоров и мисс Найт.

— О, сахиб! Слава Богу, вы приехали! Господа наверху, сэр. Идите скорее! Они вас ждут!

Она показала на лестницу полированного тикового дерева, явно обрадованная тем, что наконец-то явился человек, готовый взять на себя ответственность.

— А что с дамой?

— Ее здесь нет, — всхлипнула женщина.

Слезы лились по ее лицу.

— Нет?!

Кровь отлила от лица Йена. Не дожидаясь дальнейших объяснений, он помчался наверх. Сердце сжималось от страха.

— Мы здесь, — окликнул бесстрастный голос.

Йен вошел в аккуратную, просто обставленную спальню.

— Дерек?

Обычно жизнерадостный Дерек сейчас был непривычно мрачен. Подняв на Йена угрюмый взгляд, он коротко кивнул. На письменном столе лежало недописанное письмо. Дерек сидел рядом с кроватью, на которой лежал Гейбриел с забинтованной грудью и серым от боли лицом.

Йен судорожно втянул воздух.

Гейбриел был в сознании, но синие глаза заволокла страдальческая дымка. Когда Йен вошел, он даже не шевельнулся.

— Джохар подписал договор? — спросил Дерек мертвенным, монотонным голосом.

Йен кивнул.

— По крайней мере хоть что-то.

— Он очень плох? — прошептал Йен, подходя ближе.

— Очень. Сражался как лев. В жизни не видел ничего подобного. Дерек тяжело вздохнул. — В него ударила стрела, Грифф. Она предназначалась мне, но он оттолкнул меня и загородил собой.

— О Боже!

— Он спас мне жизнь. И Джорджи тоже.

Йен не находил в себе сил спросить, что случилось с их сестрой. Наконец он собрался с духом.

— Где она?

— На нас напали. Мы выслали ее вперед. Так казалось безопаснее. У нас не было выхода. Судхана послала за нами своих стражников.

— И за мной тоже, — пробормотал Йен, вознося Господу благодарственную молитву за то, что Джорджиана жива.

— Впервые они напали по дороге из Джанпура, — пробормотал Дерек. — Мы сумели вырваться и сбежать, но они не унимались и продолжали нас преследовать. Самая жаркая битва разыгралась на верфи. Не думали, что кто-то останется в живых, но нам удалось сдерживать их, пока Джорджи не удрала на одном из судов Джека.

— Слава Богу! — выдохнул Йен, чувствуя, как трясутся ноги. На этот раз они все были слишком близки к гибели!

— Да, — согласился Дерек, — но она сейчас одна и, клянусь, напугана до смерти.

— Она ранена?

— Нет, но мы потеряли много людей. Майор Макдоналд и половина сипаев мертвы.

Йен наклонил голову:

— Упокой их, Господи.

— Грифф, мой брат не может путешествовать в таком состоянии. Плавание будет длинным и утомительным. Он еще не скоро окрепнет, чтобы сесть на корабль. Я должен оставаться с ним.

— Разумеется. Не волнуйтесь, я привез с собой подкрепление. Остальные члены дипломатической делегации сейчас подъезжают сюда. Они позаботятся о том, чтобы отпугнуть ублюдков.