Ожерелье Монтесумы - Жюльетта Бенцони Страница 38

— Простите, но я планирую выпить его там, куда направляюсь.

— Тогда приходите ко мне ужинать! Моя мать будет счастлива познакомиться с вами…

— Я бы с радостью разделил с вами трапезу, если бы не…

Неожиданно в золотистых глазах молодой упрямицы заблестели слезы.

— Умоляю вас, не отказывайтесь! Мне необходимо с вами поговорить! Держите, вот наш адрес, — добавила баронесса Агата, вкладывая в руку Альдо визитную карточку, которую она достала из муфты. — Мы ждем вас к восьми часам!

На этот раз Морозини не успел произнести ни звука. Быстрым шагом Агата Вальдхаус подошла к дверям роскошного магазина кружев и скрылась за ними. Альдо сунул визитную карточку в карман и, прежде чем сесть в машину, спросил у водителя, знает ли он, где находится замок Бушу.

— Портье предупредил меня. Это недалеко, на окраине города…

Усевшись на сиденье такси и положив рядом с собой букет, Альдо вдруг почувствовал, что недоволен всем и самим собой в первую очередь. Ему претило то, что он невежливо повел себя с женщиной! При других обстоятельствах он охотно бы ее выслушал, но ни его личное время, ни он сам больше ему не принадлежали… Кроме того, супружеские проблемы маленькой баронессы могли лишь осложнить ему жизнь. Даже если ее последний взгляд, увлажненный слезами, внушал ему неприятное чувство вины. Вечером вместо визита к дамам Тиммерманс он отправит им розы вместе с запиской. А в ней напишет, что вынужден был уехать в Париж и сожалеет о том, что не может лично засвидетельствовать им свое почтение…

Приняв такое решение, Альдо постарался больше об этом не думать.

Замок Бушу был королевским владением, а в Бельгии подобные места немыслимы без огромных парков с великолепными старинными деревьями. Здание как будто заснуло на берегу пруда. Оно показалось Морозини очень романтичным. Этакий осколок прошлого, едва удерживаемый на земле с помощью подвесного моста. Несмотря на высокие стены и мощные башни с зубцами, расположенные по периметру владений, в замке не было ничего воинственного. Возможно, такое впечатление создавалось благодаря многочисленным окнам, прорезанным в здании в более поздние века. Именно в таком месте могли найти приют несбыточные мечты несчастной принцессы…

Несмотря на внезапно испортившуюся погоду — стоило такси отъехать от отеля, как пошел сильный дождь, — от замка не веяло грустью. Он содержался и идеальном состоянии. Если верить привратнику, то внутренние помещения убирали три раза в неделю. Женщины, следившие за порядком в замке, старались поскорее справиться с уборкой: им было боязно. Почти сразу после смерти императрицы начались разговоры о том, что кто-то видел ее призрак…

— Им всюду мерещатся привидения, — проворчал сторож, ведя посетителя через парк под вместительным зонтом. — Вполне возможно, что бедная наша хозяйка возвращается сюда время от времени, но она не может никого напугать. Ее образ был таким чистым: она всегда носила светлые шелковые платья — белые, розовые, голубые — и драгоценности. Или украшала себя цветами. Как она их любила! И потом, госпожа всегда была приветливой. Правда, случались дни, когда она не выходила из замка даже в хорошую погоду. Все знали, что это значит: она плохо себя чувствует, на нее накатила тоска. Говорили, что в такие моменты она становилась злой, что, случалось, она даже кусала или царапала своих слуг. Но ее все равно все любили и жалели…

Привратник встретил Морозини недоверчиво, но оттаял, увидев крупную ассигнацию, предложенную князем. Он принялся рассказывать о том, как Шарлотта каталась на лодке по пруду, заходила в теплицы, разговаривала с садовниками, ездила на прогулку в коляске или играла на рояле. В такие минуты музыка лилась из всех окон. Князю даже показалось на мгновение, что он заметил покачивание кринолина за деревцем и струящийся шлейф за массивным падубом.

Во внутренних помещениях замка были заметны попытки воссоздать первоначальный интерьер, хотя представления об уюте в XIX веке имели мало общего с пристрастиями Годфруа Бородатого — именно он был первым владельцем замка в XII веке. Альдо ненавидел средневековый стиль, но его излишества, его безудержный романтизм должны были вполне подойти характеру и темпераменту императрицы Шарлотты, временами терявшей рассудок. Проходя по пустым покоям, он не мог не вспоминать Людовика II Баварского [58]и его фантастические замки. Как и в Бушу, юное и прекрасное существо боролось в них с безумием…

В готической часовне, где все еще сохранилась скамеечка для молитвы, обитая красным бархатом, Альдо положил цветы на ступени алтаря, не забыв вынуть из букета одну розу и оставить ее на скамеечке. Он преклонил колени для короткой молитвы, а затем продолжил осмотр замка.

Остальные комнаты не открыли ему ничего нового. Да, мебель стояла на своих местах, сохранились прекрасные гобелены, но из милых безделушек — зачастую очень ценных — не осталось ни одной. На столах, консолях и каминных полках царила пустота.

Когда привратник и посетитель вышли из замка, дождь лил с упорством, предвещавшим длительное ненастье. Мужчины снова оказались под одним зонтом, и Альдо попытался выяснить, не знает ли его провожатый что-нибудь о последних фрейлинах и служанках императрицы.

— Я с ними дела не имел, — ответил привратник, — Вот моя жена должна знать. Ей приходилось иногда работать в замке… Если вас не затруднит войти в дом, то она должна быть там.

И жена привратника действительно оказалась дома. Небольшого роста брюнетка, застенчивая и нежная на вид, она гладила белье в большой комнате, в которой царила поистине фламандская чистота. Комната служила одновременно кухней и гостиной. На углу плиты из черного чугуна подогревались утюги, и стоял традиционный кофейник. Его держали горячим весь день. Увидев, как входит элегантный господин, которого ее муж назвал князем, женщина отчаянно покраснела и настолько растерялась, что, постаравшись изобразить подобие реверанса, уронила горячий утюг на рубашку, которую гладила. Увидев это, Альдо схватил прихватку быстро поднял утюг и поставил его на специальную подставку со словами:

— Простите, что мне пришлось побеспокоить вас, мадам, но господин Лабан, ваш супруг, посоветовал мне расспросить вас кое о чем…

И в этот момент он увидел на полке камина предмет, совершенно не соответствующий подобному месту. Это был веер из расписного шелка с перламутровой ручкой и таким же каркасом. Он был развернут на продолговатом футляре из голубой кожи, украшенном золотой императорской короной, в котором веер, вероятно, и лежал. Из-за нахлынувших эмоций у Альдо перехватило горло. Неужели это…

— О, какая красота! — воскликнул он. — Полагаю, вещь очень ценная!

— Можете не сомневаться, Ваше Сиятельство! -согласился Лабан. — Это сокровище госпожи Лабан. Ее Императорское Величество лично подарили моей жене этот веер в тот день, когда она спасла упавшую в пруд собачку императрицы… Она так его любит, что не может хранить в коробке, хотя это было бы куда разумнее: эти штучки такие хрупкие!