Уроки страсти - Мэдлин Хантер Страница 38

Смущение придало ей юный и неуверенный вид. Она слегка нахмурилась, бросив взгляд на свое обнаженное тело. Очевидно, при свете дня она была не такой смелой, как под покровом ночи.

Эллиот заранее оделся, чтобы не усложнять ситуацию, когда она проснется. Подняв с пола платье Федры, вручил его ей. Федра села и натянула платье через голову.

Эллиот присел рядом с ней на одеяло, прислонившись спиной к стене. Интересно, заговорит ли она о прошлой ночи, и если заговорит, что он ей скажет? Федра не из тех женщин, кто ждет благодарности или извинений.

И определенно не рассчитывает на плату или поддержку. Она ничего не ждет от него и отнесется к подобному предложению крайне отрицательно.

– А как же Алексия? – поинтересовался Эллиот. – Вчера мы говорили, что одиноки, но Алексия – верный друг.

Слова Федры крутились у него в голове все утро, пока он лежал рядом с ней. Неужели у нее не было подруг в детстве? Скорее всего нет, ведь немногие матери позволили бы своим чадам дружить с дочерью Артемис Блэр.

Федра вдруг потянулась к нему и чмокнула в щеку. Почему-то Эллиот решил, что начало нового дня положит конец их близости, и она будет относиться к минувшей ночи как к перевернутой странице. Однако этим жестом она дала ему понять, что находит его обеспокоенность ее судьбой очень милой, если не сказать больше.

Эллиот воспользовался представившейся возможностью, чтобы обвить ее рукой. В окно задувал ветерок, доносивший плеск волн и запах моря. Сидеть вот так на соломенном матрасе, с красивой женщиной, склонившей голову тебе на плечо, не худший способ провести день.

– Ваш брат пообещал, что не станет препятствовать нашей дружбе, – сказала она. – Алексия заставила его поклясться в этом при заключении брачного договора. Я отказалась от приглашения на ее свадьбу, потому что опасалась, что это может осложнить ее отношения с мужем. В ответном письме Алексия объяснила, как обстоят дела. – Федра судорожно вздохнула и тихо продолжила: – Я плакала, когда читала ее письмо. Это самый благородный поступок, который когда-либо совершали мои друзья по отношению ко мне. То, что Алексия думала обо мне в такой момент… Мне все еще с трудом верится, что ваш брат согласился. Я не из тех женщин, кого мужчины готовы видеть в числе знакомых своих жен. Даже куртизанок принимают более охотно в светских гостиных.

Эллиот не питал иллюзий относительно великодушия своего брата. Для Хейдена Федра Блэр была незначительной уступкой в переговорах, позволившей ему выиграть гораздо больше.

Но он не собирался признаваться в этом Федре.

– Хейден никогда не был рабом условностей. Он хочет, чтобы Алексия была счастлива. К тому же считает, что дружба с вами не представляет для нее опасности.

– Если он так считает, значит, любовь затмила ему разум. Я не осуждаю отцов и мужей, которые не желают принимать меня в своих домах. Будь я на их месте, поступила бы точно так же.

Он не видел ее лица, только макушку головы, прижимавшейся к его плечу. В утреннем свете ее волосы казались скорее золотыми, чем рыжими. Федра не хотела, чтобы ее жалели из-за одинокого детства. И не ожидала, что мир изменится, чтобы приспособиться к таким, как она. Она всего лишь хотела, чтобы ее оставили в покое и позволили жить в соответствии с ее убеждениями.

От осознания этого на сердце Эллиота потеплело, сделав ощущение умиротворения, в котором он пребывал, более полным. К сожалению, это означало, что ему будет еще труднее расстаться с Федрой.

– Лорд Эллиот! – раздался голос Кармелиты.

Она не стала подниматься в башню, а предпочла окликнуть их снаружи. Кто-то из женщин нарушил их уединение рано утром, и теперь они старались не повторить эту оплошность.

Эллиот поднялся и подошел к окну. Пять пожилых женщин, собравшихся вокруг Кармелиты, что-то обсуждали, наблюдая за окрестностями.

– Лорд Эллиот, сюда идет синьор Гринвуд. – Кармелита указала вдаль, где у подножия утеса находился мужской лагерь.

Матиас шел мимо причала, у которого теснились рыбачьи лодки. Доносившийся из города шум напомнил Эллиоту, что сегодня праздник Сан-Джованни и по этой причине рыбаки не вышли в море. Матиас перекинулся парой слов с мужчинами, сторожившими подходы к башне, и они позволили ему пройти. Заметив в окне Эллиота, он помахал ему рукой. Улыбка и бодрая походка свидетельствовали о том, что у него хорошие новости.

Он поклонился Кармелите и ее соратницам, затем поднял глаза на Эллиота:

– Вы должны меня благодарить, Ротуэлл. Я с таким блеском провел переговоры, что заслуживаю зачисления на дипломатическую службу.

– Вы уговорили этого болвана прекратить безобразие? – поинтересовалась Кармелита.

– Я добился компромисса. Думаю, этого достаточно, чтобы ваши услуги, дорогие дамы, больше не понадобились.

Кармелита объяснила ситуацию остальным женщинам, но встретила некоторое сопротивление с их стороны. После непродолжительного спора ей удалось одержать верх, и ее соратницы направились к городу.

– Я поднимусь и все объясню, – сказал Матиас, прежде чем скрыться под козырьком, нависавшим над входом в башню.

Эллиот повернулся к Федре. Она выглядела как всегда, сдержанная, гордая и необычная. Черное платье прикрывало тело, которым он обладал несколько часов назад. Она нагнулась и расправила одеяло на соломенном матрасе, уничтожив наиболее очевидные следы ночных событий.

– Мне следовало поддаться искушению и разбудить вас раньше, – сказал он. – Подобная ночь не должна была кончиться так внезапно.

Она нервно улыбнулась:

– Внезапно или постепенно, она бы все равно закончилась.

Эллиот мог бы многое сказать в ответ на эту реплику, но с лестницы доносились шаги Гринвуда. В следующее мгновение появились его седые волосы и улыбающееся лицо.

– Я принес ключ от вашей тюрьмы, мисс Блэр. Чтобы он сработал, необходимо, чтобы вы немедленно покинули Позитано.