Опал императрицы - Жюльетта Бенцони Страница 38

– Кто бы мог подумать во времена вашего голландского периода, что в один прекрасный день мы станем назначать тайные свидания в церкви, как их когда-то назначали в Сан-Марко, «Салуте», Сан-Джиованни и Паоло...

– Прошу вас, не говорите о Венеции! Не хочу сейчас о ней думать. Что же до «свиданий», будьте уверены – второго не будет!

– Как жаль! Но почему здесь, а не у вас или в гостинице?

– Потому что я не хочу, чтобы все знали о том, что мы знакомы. И можете не объяснять мне, зачем приехали в Гальштат, я и так знаю.

– Полагаю, вам рассказала госпожа фон Адлерштейн?

– Конечно. Она предупредила меня сразу же, как узнала, что вы в Вене.

– Почему? Ведь для нее я всего лишь именитый незнакомец...

– Грубая ошибка! Она знает о вас почти столько же, сколько я сама... Понимаете, князь, я никогда ничего не скрывала от бабушки. Со времени смерти моей матери – иначе говоря, сколько я себя помню, – она занималась мною, чтобы я не превратилась в куклу, воспитанную гувернантками. Мы любим друг друга, и я всегда ей все рассказываю...

– Даже о Мине ван Зельден?

– Особенно о ней! Она всегда знала, где меня найти, в то время как мой отец пребывал в уверенности, что я отправилась в Индию осваивать буддийскую мудрость или в Центральную Америку по следам цивилизации майя...

Морозини ужаснулся.

– Только не говорите, что вы тоже археолог! Мне и одного с избытком хватает.

– Успокойтесь, я знаю только обо всем понемногу. Кстати, как у него дела, у нашего милого Адальбера?

– Ну... настроение не блестящее. Надутый, он отправился осматривать надгробные камни древнего некрополя Гальштата в обществе профессора Шлюмпфа.

– Похоже, вас это радует? Зачем было говорить ему обо мне?

– Затем, что мне было приятно хоть немного сбить с него спесь. С тех пор как вы вместе путешествовали, он делает вид, что приобрел какие-то права на вас. А меня это несколько раздражает.

На этот раз не выдержала Лиза. Девушка звонко рассмеялась.

– Он прелесть, и я его ужасно люблю. Наше путешествие было очень забавным. Что же до вас, экселенц, я, конечно, два года работала у вас секретаршей, но это совсем не значит, что вы должны относиться ко мне как к своей собственности!

Морозини не дрогнув принял то, как она поставила его на место. Может быть, потому, что Лизино лицо, с ее веснушками, с короной блестящих кос в овальной рамке капюшона, умиротворяюще действовало на его душу.

– Ладно, – вздохнул он. – Оставим Адальбера в покое и вернемся к вашей бабушке. Не знаю, что вы ей обо мне наговорили, но эта женщина меня ненавидит!

– Вовсе нет. Она считает даже, что у вас есть обаяние. Но она вас опасается.

– Отличный результат! Значит, она вам доложила о моем визите?

– Естественно. И сейчас вы просто обязаны объяснить мне, почему готовы заплатить любую цену за украшение, принадлежащее той, что дорога нам обеим. Вы увидели ее в Опере, в бабушкиной ложе, и внезапно решили, что зам необходим именно этот опал и никакой другой?

Совершенно верно. Именно этот и никакой Друге:?! Я хотел было объяснить госпоже фон Адлерштейн, по какой важной, серьезной причине мне нужен этот камень, но она не стала меня слушать...

– Ну хорошо, – сказала Лиза, устраиваясь на скамейке поудобнее и складывая руки на коленях. – Я здесь и готова выслушать вашу историю. Как я понимаю, речь опять идет о проклятом камне?

– Да, он проклят, как и все остальные, которые мы с Адальбером дали клятву найти.

– Вы с Адальбером? Так, значит, вы вместе?

– Только ради этого дела – наверное, самого значительного в моей жизни как антиквара. Надо, чтобы вы разрешили мне на несколько минут воскресить Мину...

– Почему бы и нет? – улыбнулась она. – Знаете, я ведь ее очень любила.

– Я тоже... Помните тот весенний день почти два года назад, когда вы прибежали ко мне с телеграммой из Варшавы?

Девушка сразу же оживилась, вдохновленная страстью, с которой в былые времена выполняла свою работу в палаццо Морозини.

– Пришедшую от удивительного и таинственного Симона Аронова? Еще бы не помнить! Ведь после той встречи вы и пустились в это невероятное приключение, во время которого нашли сапфир, украденный у вашей матушки, а потом поручили мне привезти его в Венецию...

– Его там больше нет. Несколько недель спустя я передал его Аронову, встретившись с ним в Венеции на кладбище Сан-Микеле. Точно так же я поступил с «Розой Иорков», добытой нами в Англии при весьма драматических обстоятельствах.

– «Роза Иорков»? Но... ее же только что похитили из лондонского Тауэра?

– Не настоящую! Прошу вас, позвольте мне теперь объяснить вам, по какой важнейшей причине я не открыл вам раньше, о чем именно просил меня Аронов в своей варшавской берлоге. Вовсе не потому, что не доверял вам. Я дал слово... И если пренебрегаю этим сейчас, то только потому, что у меня нет выбора. Потом сами рассудите и... и постараетесь поскорее все забыть!

На этот раз Лиза ничего не ответила.

Альдо рассказал ей о своих польских приключениях, стараясь, впрочем, особенно не останавливаться на описании встреч с дочерью графа Солманского, а ограничась лишь сообщением, что спас ее от самоубийства, и рассказом о том, как пришлось следовать за ней по пятам после того, как он увидел ее на Северном вокзале с «Голубой звездой» на шее – той самой «Голубой звездой», которую они с Ароновым разыскивали.

К его удивлению, Лиза, пока он говорил, ничем не проявляла своего интереса. Он даже подумал было, что она задремала, но стоило Альдо на мгновение замолчать, как девушка подняла на него горящий взгляд.

– Перейдем к «Розе Иорков» – я уже догадываюсь, что речь идет о втором похищенном камне, – попросила она.

Князь повиновался, с радостью отметив про себя, что его собеседница явно заинтересовалась новой историей.

– Настоящий детективный роман! – воскликнула она. – Это было бы забавно, если бы не произошло стольких смертей! Можно задать вопрос?

– Прошу вас.

– Вы действительно верите в невиновность леди Фэррэлс?

Не ожидавший такого Альдо, чтобы дать себе время придумать ответ, решил задать встречный вопрос – так обычно поступала Анелька.

– Похоже, вы-то сами не верите, да?

– Ни минуты не верила! Как вы понимаете, я читала все газеты, все, что было написано об убийстве Фэррэлса и о процессе его жены. Его неожиданная развязка показалась мне странной – слишком тщательно отделанной, слишком хорошо продуманной. Начиная с любовника-сообщника, который вешается, сделав письменные признания, и до суперинтенданта, который торопится передать эту новость. Нет. Нет, я, конечно, не верю!