Бешеные страсти - Юлия Климова Страница 38

– Объяснитесь, – прошипела Эдита Павловна, превратившись в кобру.

– Ваша раскрасавица дочь, – Семен Германович ткнул пальцем в сторону Коры, – мне давным-давно изменяет! Воспитали подарочек! – Дядя вытер рукавом рот и скривился. – Пусть все знают, мне плевать, какая она дря…

– Молчать! – взревела Эдита Павловна, и мне показалось, что из нее посыпались настоящие молнии. Большие и маленькие. Желтые и оранжевые. – Я разберусь с вами после. А сейчас… – Она медленно подняла голову. – Этого не было. Ясно? Этого не было! Умойтесь, – ее тон теперь напоминал осколок льда (такой же ледяной и острый), – приведите себя в порядок и идите танцевать. Ты – Кора, и вы – Семен Германович. Танцевать! Оба! Ровно через пять минут я хочу видеть это. И чтобы на ваших лицах сияло счастье. И чтобы вы улыбались!

Через пять минут мы действительно увидели, как они танцуют. Улыбаться у Семена Германовича не очень получалось, но Кора справилась с ролью на отлично. Тетя вроде даже радовалась случившемуся – теперь все знали или подозревали, что у нее есть молодой мужчина и ради нее разгораются вот такие страсти.

– Хорошо, – торжественно резюмировала Эдита Павловна, цепко наблюдая за дочерью и зятем. – Очень хорошо.

«Кошмар», – подумала я и стала продвигаться в сторону Симки.

– Твоя бабушка монстр, честное слово, монстр, – сообщила она, как только я подошла. – Это же она заставила их танцевать, да? Если ты надумаешь когда-нибудь сбежать, то всегда помни, двери моего дома для тебя открыты. – Симка хихикнула, обмахнулась салфеткой и протянула мне блюдце. – Ешь, вроде сахар успокаивающе действует на нервы, я слопала три мармеладины, и мне полегчало. Папа за мной приедет через десять минут, до чего же обидно…

Симка сморщила нос и изобразила на лице великое страдание.

К часу ночи гостей осталось совсем мало, танцевали только Нина Филипповна и Бриль. Я сидела за столом около колонны, подперев щеку кулаком, и завороженно смотрела на них, отдавая дань смелости, предвкушая еще один скандал в доме Ланье. Можно было не сомневаться, он последует – Эдита Павловна стояла на втором этаже, положив правую руку на гладкие перила, и тоже смотрела на Нину Филипповну и Бриля…

– Только не сегодня, пожалуйста, не сегодня, – прошептала я, тихо вздыхая.

Счастье моей тети вряд ли получилось бы измерить, оно охватывало годы и расстояния, строчки в дневнике, мимолетные взгляды, отчаянную надежду и веру в здоровущего, необыкновенного Льва Александровича Бриля. И в светлое завтра. Обязательно.

Передо мной лежал мобильный телефон, я изредка смотрела на него и перебирала в памяти события прошедшего дня.

Усталость навалилась на плечи. Как только бабушка покинула свой пост и ушла в спальню, я стала подниматься наверх. На третий этаж. Я очень надеялась, что Тим еще ждет меня, я желала его объятий, хотела его целовать, и пусть он целует меня. Много раз. Сто тысяч раз!

Это как будто ты плывешь долго, бесконечно долго, и вдруг – берег… Это как идти зимой по бескрайнему полю: колючий снег в лицо, и вдруг – маленький дом…

– Да, – прошептала я и выпрямилась. Зал был пуст, Нина Филипповна и Лев Александрович исчезли, словно растворились в воздухе.

* * *

Поворачивая ручку двери, я чувствовала себя усталым путником, прошагавшим пол-Земли…

Тим лежал на кровати в одежде. На спине, заложив руки за голову. Свет настольной лампы падал на него, и я увидела, что он не спит.

– Еще пять минут, и я бы выпил твое шампанское, – сказал Тим, садясь.

– И съел яблоки?

– Обязательно.

– Я бы никогда не простила тебя за это, – ответила я, подошла ближе и тут же утонула в его объятиях. Как и мечтала.

Тим долго смотрел на меня, а затем уложил на подушку и начал целовать осторожно и нежно. Я подтянула ноги и почувствовала, как ткань платья съехала к животу. Теплая широкая ладонь Тима коснулась моей коленки, задержалась, а потом стала подниматься вверх. Я расслабилась, задышала ровнее, забыла почти обо всем… Почти, потому что какое-то одно неопознанное острое чувство дернулось пару раз во мне и затихло, пронеслись в голове фразы, заныло в груди, и где-то в дальнем углу сознания раздался ритм вальса: «раз, два, три – раз, два, три – раз, два, три».

Я хотела любви, я нуждалась именно в этом чувстве, и оно окутывало мое тело, прогоняло плохое и притягивало хорошее.

– Почему же ты так долго не шла, – услышала я тихий голос Тима. Он не спросил, а просто сказал.

– Не знаю, – ответила я, касаясь его щеки. – Я не уйду.

– Это хорошо, потому что мне было бы трудно тебя отпустить.

– Очень?

– Практически невозможно.

Мое красное революционное платье полетело на пол, но я ничуть не волновалась об этом. На миг я почувствовала себя слишком длинной и тощей, но Тим обнял меня, и глупые страхи испарились. Рядом с ключицей у него бился пульс, и я постаралась сосредоточиться, чтобы мое сердце застучало так же. Но тело меня предавало, оно вообще не собиралось больше жить земной жизнью, оно выгнулось, ослабло, подалось вперед, опустилось и, кажется, взлетело… Руки Тима скользили по моей коже, губы согревали и волновали каждый миллиметр… Я тихонько сказала «да» и потерлась щекой о крепкое плечо. Дышать стало тяжелее, а потом воздух влетел в легкие, и я вцепилась в руку Тима.

– Я здесь, – сказал он, осторожно накрывая меня своим телом, – я рядом.