Дай мне любить тебя - Виолетта Роман Страница 38

Я делаю глоток, прикрываю глаза, запрокидывая вверх голову. Немного попускает. Всего на чуть-чуть, но тьма начинает рассеиваться. И как только его лицо приобретает резкость в моих глазах, я взмахиваю рукой, и ударяю его.

— Тварь! — кричу на него, поднимаясь с земли. Он не удивлен. Держится за скулу, отходит на шаг. В его глазах ни капли злости — только вина. Как огромная, каменная глыба.

А меня только сейчас стало накрывать осознанием. Это он. Это Ник был тем ублюдком!

— Ты! Как ты мог? Зачем ты сделал это?! — я наступала на него. Голос звучал истерично и надломлено. Каждый нерв в теле вибрировал, был напряжен. Я смотрела в его лицо, и наконец-то видела правду. Я видела не уставшего, жалкого парня, не сумевшего реализоваться в жизни. Я видела законченного урода, решившего, что может взять, не спрашивая.

— Вик, мне так жаль, так жаль, — только эта бессмыслица слетала с его губ. Он пятился от меня, качал головой, будто сам пытался себя убедить себя, что это неправда.

— Что она пообещала тебе тогда, скажи? Что?!

Ник остановился. Отвернулся на мгновение. Я видела, как его лицо исказилось в страдальческой гримасе. Видела, как из воспаленных глаз вдруг полились слезы. Они раздражали его. Резко взмахнув рукой, он стер их с лица.

— Я любил тебя, Вика. Да, сейчас я понимаю, что был мудаком. Что все мои поступки были поступками эгоиста, но я думал, если ты расстанешься с Верхом, ты будешь со мной. Я думал, что только он мешает нашему счастью, понимаешь? — он сделал шаг ко мне, я тут же отпрянула.

— Не подходи. Лучше даже не думай об этом, — процедила сквозь зубы, думая о том, что в любой момент могу броситься на него с кулаками. И плевать, что в нем силы в два раза больше, чем во мне. Плевать, даже если он убьет меня в этом лесу и закопает. Открывавшаяся правда, будто старое заржавевшее лезвие вспорола во мне все то, что было зажившим, затянутым временем и слезами. И сейчас я стояла, будто рыба, с разрезанным брюхом и выпотрошенными внутренностями. Мне было так больно, что даже дышать удавалось с трудом.

— Прости, я не трону тебя, слышишь? Просто, когда я увидел тебя в городе, я понял, что это мой шанс. Хоть как-то искупить свою вину… признаться… Я думал, ты знаешь. Но там, в ресторане ты вела себя так, будто мы просто старые знакомые. И мне стало еще противней от себя. Я понимал, что не имею никакого права даже сидеть с тобой рядом и пить долбанный кофе. Я ублюдок, которому нет прощения…

Я засмеялась. Горько и громко. Я не верила собственным ушам. Неужели он и правда думает, что рассказав мне правду, хоть как-то искупит свою вину?

Мне было противно даже стоять с ним рядом. И я больше не хотела слушать его. Пусть сдохнет с этим чувством вины, пусть оно дожрет его. И если есть на свете бог, он не позволит Нику уйти из этой жизни быстро и безболезненно.

Я отвернулась, намереваясь дойти до дороги и поймать попутку.

— Вика! — его испуганный крик просто взорвал во мне все. Я обернулась, полоснула по нему взглядом.

— Пожалуйста, не уходи так! Я дурак, я урод, обзови меня! Ну, ударь! Только не уходи, слышишь?!

С губ сорвался едкий смешок. И я поняла, что только один вопрос волнует меня сейчас.

— Ты знал? Тогда, ты знал, что может произойти?

Я вижу, как боль затапливает его. С головы до самых ног. Он наконец-то понимает масштабы бедствия. Этот ублюдок верил в чудо? Просто немыслимо.

— Нет… слетает хриплое, безжизненное с его губ. Он убит правдой. А мне плевать. Удивительно, но даже в сердце не екает.

— Искупить вину тебе не получится, Ник. Не в это жизни. И прощать тебя я не собираюсь. И даже если ты повесишься на ближайшем дереве, я даже слезы не выроню. Но я же знаю тебя, самодовольного урода, любящего только себя одного. И я знаю, что ты ничего с собой не сделаешь. Слишком любишь свою никчемную жизнь…

* * *

Семь лет назад

Не помню как я добралась от здания «Ивест К». После того разговора с Дмитрием, в душе была пустота полная. Этот позор мне ведь никогда не смыть… Никогда не выбраться из той дыры, в которую угодила.

Наше видео с Ильей гуляет по сети. Господи, там ведь мое лицо видно! Как это мерзко, как это страшно! Я все пыталась набрать номер его телефона, но каждый раз абонент был вне зоны действия сети. В глазах стояли слезы. Я шла, не разбирая дороги. Внутри меня было слишком много боли и разочарования, чтобы заметить их раньше. Но я увидела двух незнакомцев в темных спортивных костюмах, лишь когда они перегородили мне путь, в нескольких кварталах от работы. В самом темном и безлюдном месте.

— Эй, красавица, не составишь нам компанию? — один из них так нагло ухмыльнулся, оголяя испорченные кариесом зубы. Меня передернуло от одного только их вида.

Я остановилась, осмотрелась по сторонам, но, как назло, рядом никого не было.

— Кого ищешь, крошка? — склонив голову вбок, один из них подошел ко мне, прижимая к стене. Мне стало страшно! Я даже слова вымолвить не могла. Казалось, паника сковала каждый нерв.

— Разве тебе нас мало? — хохотнул второй и сделал резкий выпад в мою сторону. Его рука зажала мой рот. В его ладони была какая-то тряпка. В нос тут же ударил резкий, аммиачный запах. Я пыталась отбиваться, пыталась бороться, но язык вдруг онемел, а перед глазами стало темно. Последнее, что я помню — как меня подхватывают на руки и куда-то несут. А потом полная тишина. И темнота.

* * *

Голова трещит. Я пытаюсь открыть глаза, но из-за сильной боли и рези, мне это удается далеко не сразу. Все мышцы выкручивает и тянет.

С трудом приняв сидячее положение, пытаюсь прийти в себя. Голова тяжелая, а перед глазами все кружится. Воспоминания накрывают меня ледяной лавиной. Двое незнакомцев в переулке…

Опускаю глаза, и понимаю, что я абсолютно голая. На груди пара синяков — следы от чьих-то пальцев. Осознание произошедшего накрывает с головой. Меня вдруг начинает тошнить. Я подскакиваю с кровати и выбегаю из комнаты. Здесь нет никого. И я не знаю этой квартиры. Открываю каждую по очереди дверь и как только нахожу ванную, забегаю в нее.

Дальнейшие десять минут мне жутко больно. Мой желудок опустошается с такой силой, что кажется, я не смогу встать с холодного кафельного пола.

Слава богу, потихоньку отпускает. Тогда я хватаюсь за раковину и поднимаюсь к ней. Не смотрю на себя в зеркало — мне противно. Я ведь уже понимаю, ЧТО ИМЕННО произошло со мной, хотя не помню этого. Мне ужасно страшно, и плохо. Но я не плачу…наверное, это все состояние аффекта. Ведь даже сейчас, с тишиной внутри я понимаю, что всему конец. Меня изнасиловали. И Илья никогда не примет меня такую. Испорченную, грязную.

Я возвращаюсь в комнату, собирая свою одежду. Осматриваюсь по сторонам — обычная двушка. Чистая, но скромная. Неужели квартира принадлежит тем ублюдкам? Надо бы вызвать полицию, чтобы они забрали простыни или еще что… Найти следы улюдков и взять их с поличным. Я должна так сделать, но это так постыдно и противно…