Двойня в подарок - Виктория Волкова Страница 38

– А если завтра устроить выездную церемонию? – подает голос Витя, отрезая еще кусок пирога. Кладет мне на тарелку. – Ешь давай. А то и так бледный как смерть.

– Выездная – это идея, – радостно подхватывает Лена и смотрит на меня выжидательно.

– Времени уже нет. Завтра выписка. И дел по горло, – вздыхаю я.

– Так давай я помогу, – весело предлагает Петровская. – Полы помою. Детское поглажу.

И оглядев нас в Витей, заявляет самодовольно.

– Искуплю свои грехи тяжким трудом. А вы все равно сами не справитесь! Тут женская рука нужна!

– Не откажусь, – замечаю с усмешкой. – Вить, а ты как?

– Тоже останусь, – кивает друг. – За тобой присмотрю.

Звонок домофона обрывает наш треп.

– Доставка пришла.

Выбежав во двор, принимаю заказ. И все пытаюсь понять, что делать дальше?

В голове вакуум.

Мы с Лерой официально женаты. Вот только она не в курсе. И как теперь ей объяснить?

Остается только одно. Побыстрее провести выездную церемонию. А дальше врать про ошибку в ЗАГСе. Напутали. Бывает. Только нужно договориться с Леной на ту же дату. Восьмого января, восьмого февраля! Обычная описка. Подумаешь!

Пока ничего говорить не буду. Три недели как-нибудь проживем. Паспорт Лерин придется спрятать…

Хуже будет если сама увидит. Но навряд ли кому-нибудь придет в голову листать собственные документы. Наверняка, отложит в сторону и забудет.

Может, выманить его под каким-нибудь предлогом? А под каким?

Нет. Лучше оставить все как есть. Авось и пронесет.

Поздним вечером, проводив друзей, я снова поднимаюсь на второй этаж. Довольным взглядом обвожу детскую.

Красиво получилось. Две кроватки стоят под белоснежными прозрачными пологами. И каждая сверху увенчана маленькой короной.

На стены Лена наклеила какие-то картинки. Мишки, зайчики, единороги…

– Еще комод нужен! – заявила она с видом профессионала.

– Зачем? – обалдело спросил я.

– Для детских вещичек и пеленок. Так удобнее.

– Хорошо, я закажу, – киваю сосредоточенно.

И теперь глядя на аккуратные стопки пеленок, лежащие на пеленальном столике, понимаю, что Лена была права. Без нее мы бы с Торганом точно не справились!

Лениво бреду по дому. Даже самому не верится, как быстро тут все поменялось. Мимоходом заглядываю в спальню. Пустые шкафы, чистая постель. А кровать эту мы с Лерой еще весной обновили.

Женат. Дети! С ума сойти!

До сих пор с трудом доходит.

Нет! Головой я все понимаю. Сразу вписался. И девчонок уже люблю. Но как-то до сих пор не могу представить, что здесь, рядом со мной, завтра поселятся Лера и малышки.

А семья превратиться в реальную.

Уже в гостиной выглядываю в окно. На улице валит снег, превращая двор в сказочные декорации. Вздыхаю тяжко. Отбой отменяется. Нужно хоть немного почистить дорожки. А то до утра наметет сугробов.

Надев старый пуховик и сапоги, выхожу на улицу. И взяв лопату, быстро расчищаю дорожки. Работа бессмысленная, конечно. Но мне даже нравится пустота в голове.

Ни о чем не думай, маши лопатой.

Завтра приедут девчонки и Лера. Придется налаживать быт. Зато через год, другой будут тут носиться друг за другом.

«Хорошо, когда двое детей сразу», – улыбаюсь, переводя дух. И тут же замираю от совершенно простой мысли. Даже дышать перестаю.

Каково это выносить двоих детей? Одной день за днем заботиться о себе. Без всякой поддержки и участия. Работать. И точно знать, что никто не поможет.

Лера. Героическая моя девочка!

Нужно разобраться с этим гадским черным списком и моим личным злопыхателем. Кто же меня так оговорил в глазах Леры? Ничего не понимаю…

– Тима! – слышится из-за забора голос дяди Коли. – Ты здесь? Выйди на минутку!

– Да! Иду! – кричу Надиному деду. И быстрым шагом спешу к калитке. Может случилось что?

А распахнув кованную дверь, изумленно гляжу на стоящую рядом с соседом молодую овчарку.

– Тебе собака не нужна? Вот приблудилась какая-то. Наверное, выкинули… Ну что за люди? – всплескивает руками старик.

Улыбаясь, сажусь на корточки рядом. Глаза умные, но в них плещется затаенный страх.

Кто ты, человек? Не обидишь ли меня? Дай только знак и я убегу.

– Не бойся, – шепчу собачьему подростку. – Все хорошо! – Легонько треплю за холку.

– Так заберешь? – охает дядя Коля. – Ты же теперь наш мэр. Тут обосновался вроде… А какой двор без собаки!

– Насчет мэра не знаю, – усмехаюсь недовольно. – А пес действительно хороший. Да и пропадет на морозе.

Пес опасливо смотрит на меня. Прижимает уши. Молодой еще. Наивный.

– Заходи, обормот, – киваю на распахнутую калитку. – Покормлю тебя…

– Ты насчет мэра подумай, Тима, – вздыхает вслед дядя Коля. Можно не ответить. Сделать вид, что не слышу. Но не хочу обижать старика. Киваю печально.

– Подумать подумаю. Но навряд ли, дядь Коль. Я вам и так помогу. Засужу любого. Только скажите!

– Хороший ты человек, Тима, – подслеповато щурится старик. И мне кажется, у него в глазах стоят слезы.

Пес смотрит недоверчиво. Будто решается. Потом делает один шаг. За ним другой. Настороженно глядит по сторонам. Принюхивается. А затем, оглянувшись на меня, словно спрашивает.

«Ну где же ты? В гости позвал. А сам?»

– Принял тебя за своего, – весело усмехается дядя Коля. Жму старику руку на прощание и, закрыв калитку на засов, веду собаку в дом. И как мальчишка радуюсь.

– На второй этаж тебе ходить нельзя, – объясняю псу по дороге. – Там комната принцесс. А мы с тобой сегодня тут разместимся. Я – на диване, а ты рядом.

Достаю из холодильника банку тушенки. Смешиваю ее с остатками гречневой каши.

– Ешь, что дают, – предлагаю псу и ставлю миску около стены.

Смотрю, как он жадно глотает куски мяса и кашу. Оголодал бедняга. Худой, но ухоженный. Видимо, недавно скитается.

– Теперь мыться и на боковую, – приказываю собаке. – Завтра у нас трудный день. – Жена моя приедет с дочками. Дадим тебе имя. Будешь тут службу нести…

Уже засыпая, слышу размеренное дыхание пса. Приподнявшись на локте, смотрю на вытянутые тонкие лапы.

«Вот что значит, спать без задних ног, – улыбаюсь довольно. Плюхнувшись на подушку, укладываю руки за голову и закрываю глаз.

Собачье похрапывание лишь изредка прорезает оглушающую тишину дома. Он как будто тоже в нетерпении ожидает новых обитателей. И оживет, когда вновь наполнится голосами.