Замки из песка - Анастасия Князева Страница 38

– Что ты сделала? – не могла поверить своим ушам. – Что ты наговорила Максу?

Амелия нервно зашагала по кухне. Я видела, как ей неприятен этот разговор, но мне нужно было все выяснить.

– Он вице-президент компании, в которой я работаю, – объяснила, чтобы оправдать свой интерес. – Пожалуйста, Мел, я же с ума сойду! Что ты ему сказала?

– Ты спала, как мертвая, – оправдывалась она. – Что я могла подумать?

– Говори же, – подначивала ее, чувствуя, как начинаю краснеть от переизбытка эмоций.

– Я решила, что он извращенец или маньяк какой-то, – Амелия смотрела прямо себе под ноги и не решалась поднять на меня глаза. – Сказала, что если с тобой что-то случится, сдам его полиции.

Это было немыслимо! Я не могла поверить, что все эти события происходят со мной и в моей жизни. Всего несколько дней назад я была в Ереване и мечтала о приключениях, а теперь их столько, что голова идет кругом.

– И, что теперь делать? – спросила я, скорее обращаясь к самой себе.

– Я… – Амелия заставляла себя говорить. Это было видно по лицо и глазам девушки. Ей было даже тяжелее, чем мне. – Я поеду с тобой, встречусь с ним и попрошу… прощения. Раз я виновата, значит, мне и отвечать.

Дмитрий 

В этот вечер мне захотелось поехать домой и окунуться в тот мир, вход в который я для себя запер, казалось бы, навсегда. Завтра состоится экстренное заседание совета директоров «Swan's Architecture». Я должен подготовиться к нему, как морально, так и физически.

Чувствовал себя полностью опустошенным. В голове творился жуткий хаос, в ушах звенело от усталости и перенапряжения. Эта поездка в прошлое была жизненно необходима мне, чтобы восстановить свои силы и продолжить борьбу за выживание.

Наш дом представлял собой огромный трёхэтажный особняк с высокими сводами и колоннами. Он был полностью отделам натуральным камнем и по своей стилистике напоминал пейзажи Англии, ну или моей любимой Франции. Некогда, мой отец был большим поклонником английской архитектуры времён Тюдоров, но в своих работах он никогда не придерживался чёткого образа, который изображён в учебниках. Ему нравилось творить, создавать что-то новое, привносить в каждый проект нечто свое, отличное от других, особенное.

Как и любой настоящий британский дом, наш имел большую ухоженную лужайку с изумрудным газоном, за которым круглый год ухаживал опытный садовник. Вдоль кирпичного забора росли аккуратные, идеально подстриженные кустарники, южную стену особняка обвивал плющ, создавая иллюзию единения с природой.

Металлические ворота распахнулись, пропуская меня внутрь. Навстречу, из дома, бежал Алексей Иванович – пятидесятилетний садовник и управляющий в одном лице. Он жил здесь и работал на мою семью, сколько я себя помню. Дядя Леша был неотъемлемой частью этого места, и мне оно не представлялось без него.

– Дима! – улыбаясь, он подошёл к машине и, не дожидаясь, когда я выйду, сам открыл мне дверь. – Мальчик мой! Как я рад тебя видеть!

– Я тоже, дядь Леш, – мы обнялись, совсем как близкие родственники, искренне любящие друг друга. – Как ты? Как здоровье?

– Да, что со мной, стариком, станется, – он махнул рукой, не отрывая от меня добрых голубых глаз. Я тоже внимательно всматривался в его лицо, подмечая каждую морщинку.

Раньше, мне никогда не приходило в голову о том, как быстротечно время. Дядя Лёша был для меня не просто другом или наставником. С ним были связаны все хорошие воспоминания из детства, до моего отъезда в закрытую школу для мальчиков. Он учил меня кататься на велосипеде, с ним я ездил на свою первую в жизни рыбалку...

Как же быстро все изменилось! После смерти мамы, все встало другим. Мне больше не хотелось приезжать сюда на каникулы, да и отец не любил этот дом. Он купил другой, в Москве, где и жил большую часть времени. А летом, во время отпуска, ездил по курортам с одной из своих очередных пассий, заставляя меня делать то же самое. Это было невыносимо. Я чувствовал себя безвольным пленником обстоятельств, заложником, обреченным на вечные страдания. Наверное, именно тогда я и возненавидел лето. Оно больше не казалось мне волшебным временем свободы и счастья. Скорее наоборот.

– Мы и не ждали тебя раньше Рождества, – задумчиво протянул дядя Леша, пока мы шли к дому по ровной дорожке, освещённой небольшими фонарями. Была уже глубокая ночь, на небе сияла огромная полная луна. Воздух был прохладный и чистый, совсем как раньше. – Что-то случилось? Ты никогда не приезжаешь сюда чаще, чем два раза в год.

Это было правдой. Я запрещал себе возвращаться сюда, чтобы не лелеять в душе ложные надежды. Все здесь напоминало мне о маме, об их ссорах с отцом, об ее смерти…

Когда-то, мне приходилось слышать о том, что от детей нельзя скрывать факт существования смерти. Еще в раннем возрасте они должны понять, что жизнь не может продолжаться вечно и все мы, однажды, покинем этот мир. Если у ребенка умирает кто-то из близких, он должен присутствовать на похоронах, чтобы в его сознании сложился четкое понимание о том, где сейчас этот человек. Мой же отец не знал об этом. Он похоронил маму без моего ведома, даже на кладбище к ней не хотел отвозить. Может, именно поэтому я до сих пор не могу смириться с ее отсутствием?

– Просто, – я открыл парадную входную дверь и пропустил дядю вперед, – захотелось окунуться в детство и, хотя бы, на одну ночь, забыть обо всех проблемах.

– Мне не нравится твой тон, – нахмурился мужчина. Между его густых бровей пролегли небольшие складки. – У тебя какие-то проблемы, Дим? Я давно не видел тебя таким… потерянным.

Ведь правда же, что невозможно ничего утаить от тех, кто тебя любит. Как бы сильно ты ни старался, как искусно бы ни притворялся – все бессмысленно.

– Правду не обязательно слышать, – вспомнил слова мамы. – Ты можешь легко прочитать ее в глазах любимого человека. Вот, посмотри на меня. Что ты видишь?

Я старательно всматривался в серые мамины глаза, пытаясь понять смысл ее фразы.

– Мне кажется, – начал неуверенно, – что тебе грустно…

– А еще? – мама улыбнулась, на ее щеках появились ямочки. – Посмотри внимательно…

Она никогда не ошибалась. Ей было известно все, что происходило в моей голове. Никто не знал и не понимал меня лучше нее.

Эти воспоминания заставили меня улыбаться, несмотря на грусть и тяжкий груз на сердце.

– Ничего серьезного, – я похлопал Алексея Ивановича по плечу. – Просто, немного устал. А где тетя Люда?

Людмила Васильевна – жена дяди Леши и моя экономка. С ней у меня тоже были связаны только хорошие, приятные воспоминания. Она была очень добра ко мне и всегда баловала своими «лучшими в пире пирожками с капустой». А какие вкусные пироги она пекла…

– Уже, наверное, легла, – ответил он, бросив короткий взгляд на большие напольные часы. Они показывали одиннадцать ночи. – Ты бы хоть предупредил, что приедешь. Мы бы нормально подготовились, Люда приготовила бы твои любимые блюда.