Дорога судьбы - Даниэла Стил Страница 38

Камилла сочла Ханну неряхой и распущенной, невоспитаннойгрубиянкой. Подумать только, она осмелилась назвать Камиллу «девочкой», а не«миссис Терстон»! Хуже того, Ханна обозвала ее избалованной дрянью и еще кем-тов этом роде. А сама Ханна с возмущением заявила Иеремии, что «эта ведьма»чем-то в нее швырнула, и даже продемонстрировала этот предмет. Им оказаласькартонка из-под шляпы, от которой старой экономке удалось благополучноувернуться.

– Она слишком стара, Камилла, и будет несправедливо,если я ее прогоню. – Утром жена потребовала от Терстона уволить Ханну. – Я немогу так поступить. – Ничего худшего нельзя было представить.

– Тогда это сделаю я! – воскликнула Камилла.

Южные привычки не истреблены... Тут Иеремия понял, чтодолжен вмешаться, пока события окончательно не вышли из-под контроля.

– Ничего подобного. Ханна останется. Тебе придетсяпривыкнуть к ней, Камилла. Она часть моей жизни.

– Это было до того, как мы поженились.

– Да, конечно. Но я не могу изменить все за одну ночь.Я и так переделал ради тебя весь дом. Если бы ты знала, на что он был похожраньше... Если хочешь, я найму новых служанок, но Ханна останется.

– А если я все брошу и уеду в Сан-Франциско? – Камиллапосмотрела на Терстона свысока, и он без лишних церемоний посадил ее к себе наколени.

– Тогда я силой верну тебя и хорошенько выдеру.

Камилла невольно улыбнулась, и Иеремия поцеловал ее.

– Так-то лучше. Я люблю женщин нежных и веселых, а нетех, кто швыряется в старух картонками.

– Она назвала меня ведьмой! – снова разозлиласьКамилла.

Но гнев ей был настолько к лицу, что Иеремию охватилонестерпимое желание овладеть ею.

– Ты и есть ведьма, если бросаешь в людей коробкииз-под шляп. Веди себя прилично, Камилла. Здесь живет славный народ. Конечно,они простые люди. Я понимаю, что это тебя раздражает, но если ты не будешьобижать их, они останутся верны тебе до конца дней.

Он подумал о многолетней верности Мэри-Эллен, сохранявшей еев течение многих лет. Родила ли она?

Камилла поднялась и с обиженным видом заходила по комнате.

– Мне больше нравится в городе. Я хочу устроить бал. –Она напоминала капризного ребенка, которому хочется немедленно устроить себедень рождения.

– Всему свое время, малышка. Потерпи. Сначала я долженздесь кое-что закончить. Ты же не захочешь жить в городе без меня, правда?

Камилла покачала головой, но без особой радости, и Иеремияснова поцеловал ее, заставив забыть обо всем, кроме его губ. Через несколькоминут они лежали в постели, и случай с Ханной был забыт. Правда, на следующееутро Камилла попыталась вновь вспомнить вчерашнее, но Иеремия не позволил. Он посоветовалей прогуляться и пообещал приехать к ленчу. Камиллу эта перспектива не слишкомобрадовала, но ничего другого ей не оставалось.

Вскоре Иеремия уехал, оставив жену наедине с Ханной, котораядо возвращения хозяина не сказала ей и двух слов. Но стоило Терстонупереступить порог дома, старуху словно подменили. Она расспрашивала о его делахна прииске, передавала слухи о горожанах, имена которых Камилле ничего неговорили. Эта болтовня навела на нее тоску. Впрочем, как вся эта проклятаядолина Напа. Ей хотелось обратно в Сан-Франциско, о чем она прямо заявила мужупосле ленча, когда он оседлал Большого Джо, собираясь вернуться на рудник. Наэтот раз Иеремия покачал головой и ответил без обиняков:

– Мы останемся здесь до конца месяца. Тебе придется кэтому привыкнуть, Камилла. Это другая сторона нашей жизни. Мы живем и здесь, ане только в доме Терстона. И мы будем жить здесь. Я тебя предупреждал. Ярудокоп.

– Неправда! Ты самый богатый человек в Калифорнии.Давай вернемся в Сан-Франциско и будем жить так, как нам подобает.

Эти слова раздосадовали Иеремию. Он попытался урезонитьжену, но тщетно.

– Я надеялся, что тебе понравится долина Напа, Камилла.Она очень дорога мне.

– Здесь все безобразно, скучно и глупо. И я ненавижуэту старуху, а она меня.

– Тогда попробуй почитать. В субботу я съезжу в Напу ивозьму в библиотеке какую-нибудь книгу. – Из-за этого ему придется пропуститьвстречу с Дэнни, но сейчас все, что имело отношение к Камилле, казалосьТерстону гораздо более важным.

Он не мог все время жить в Сан-Франциско и хотел, чтобы женаоставалась рядом.

Однако все изменилось, и он провел субботнее утро безКамиллы и без Дэнни, Такое случалось каждую зиму. На этот раз погибло семьшахтеров, и люди пытались вызволить тридцать остальных. Иеремия спустился подземлю вместе с командой спасателей. Покрытый грязью с головы до ног, онотчаянно сражался, пытаясь вытащить людей, зажатых в тесных закутках, где имедва хватало воздуха. Они укрылись там, словно летучие мыши в пещере, ожидая,когда придет помощь. Когда Камилле сообщили о случившемся и Иеремия не пришелдомой, Ханна объяснила девушке, какое это несчастье. Старуха знала, что он неподнимется на поверхность, пока всех до последнего шахтера не найдут живыми илимертвыми, и что он сначала встретится с вдовами и лишь потом вернется домой кжене. Узнав об этом, Камилла сразу притихла. Когда спустя сутки Иеремиямедленно подъехал к дому, она по выражению лица мужа поняла, что случиласьбольшая беда.

– Мы потеряли четырнадцать человек, – сразу сказал он,и глаза Камиллы наполнились слезами при мысли о горе несчастных женщин.

– Мне очень жаль. – Она подняла на мужа заплаканныеглаза, переживая из-за его страданий не меньше, чем из-за страданий шахтерскихвдов.

Среди погибших был и отец Дэнни, и Иеремия горевал об этойпотере больше, чем о других. Он сам сообщил о случившемся сыну и обнял его,когда тот зарыдал. В понедельник ему предстояло распоряжаться похоронами. Какобъяснить это Камилле? Иеремия давно привык к таким вещам, но Камилла слишкоммолода, ей все в диковинку. Единственное, что ее волнует, это красивый дом,который выстроил для нее муж. Но это не все, далеко не все, и теперь онаначинала это понимать.

Старуха пошла в дом, чтобы приготовить Иеремии горячуюванну, а Камилла налила ему чашку только что сваренного Ханной бульона. СамаКамилла не умела готовить, и у нее ни разу не возникало желания научиться. Покаона наливала суп, Ханна стояла с Иеремией у дверей ванной. Она долго смотрелана него, а потом покачала головой:

– Я понимаю, сейчас не самое подходящее время, но... –Она колебалась лишь одно мгновение. – Мэри-Эллен третий день мучается родами. Яузнала об этом вчера утром, но не могла тебе передать. Сегодня на рынке мнесказали, что она до сих пор не разродилась.

Оба понимали, что это значит. Она могла умереть, какмножество других женщин до нее.

– Не знаю, хочешь ли ты об этом слышать... – В ееголосе не было укоризны.