Гринвичский меридиан - Юлия Лавряшина Страница 37

Не имея возможности поучаствовать в их немыслимом разговоре, я слушала Пола и наслаждалась тем, как он говорит — напевно и складно, с легким придыханием. Совсем не так, как по-русски, который давался ему с трудом. Я даже не обращала внимания, куда мы идем, полностью доверившись Полу. И от того вздрогнула, увидев перед собой Красный замок.

— Пол, что мы здесь делаем?!

Он посмотрел на меня с недоумением:

— Алена хочет мороженого.

— Его можно купить и в другом месте.

— Я не знаю других мест. Разве тебе не понравилось в замке? Я думал…

— Да нет, все нормально, — я мысленно обругала себя "неврастеничкой". — Конечно, мне тут понравилось.

— О'кей, — не глядя на меня, сказал Пол и распахнул незрячие двери.

Внутри было теплее, и это ощущение усиливалось переливом янтарных тонов. Держа Алену за руку, Пол прошел в зал и уже у столика оглянулся:

— Где ты?

Я набрала в грудь воздуха и поспешно пересекла небольшой зал, стараясь не озираться, но всей кожей, каждым ее участком, чувствовала взгляд Режиссера. Он так и расползался по мне, оставляя ощущение, что мое тело уродливо сморщивается. Может, Режиссер и правда прятался где-нибудь за колонной, потому что когда Пол увел девочку в зал игровых автоматов, а меня оставил сделать заказ, Режиссер возник точно вышел из стены.

— Я знал, что ты придешь, — заговорил он не здороваясь. — Сегодня ночью начинаются съемки.

— Ночью?

— Самое подходящее время, чтобы творить чудеса. Я буду ждать тебя здесь.

— Я не приду.

— Придешь, — уверенно сказал он. — Или ты хочешь всю свою жизнь готовить обеды и заваривать к пяти часам чай?

— Мне это нравится!

— Ску-учно! Твой друг — скучный. И тебя сделает такой же. И вы станете двумя скучными стариками.

Я вспылила:

— Неправда! Он совсем даже не скучный!

— Он правильный, — жеманясь, пропел Режиссер. — Наверное, он даже не курит?

Я была вынуждена признать:

— Не курит. Но я тоже не курю. Что в этом плохого?

Режиссер пожал плечами. Он стоял позади меня, но я чувствовала каждое его движение. Вот только опять не видела лица.

— Ничего плохого, — наконец ответил он. — Вы два тихих, мирных обывателя.

— Я не обыватель!

Он с готовностью похвалил:

— Вот, уже лучше… Разозлись! Выпусти свой гнев, дай волю эмоциям. Покажи мне, какая ты внутри.

— Зачем это? — с подозрением спросила я.

— Чтобы я тобой заинтересовался. Я снимаю лишь тех, кто мне интересен.

— Для этого обязательно показать свою дурную сторону?

Режиссер спокойно подтвердил:

— А как же? Человек на самом деле отвратителен и грязен. Только боязнь чужого осуждения заставляет его постоянно носить маску добродетели. Живи такой индивидуум на необитаемом острове, ему не было бы нужды заботиться об этом.

Чтобы хоть чуть-чуть сбить с него спесь, я заметила:

— Ты как-то странно говоришь. Будто выступаешь с трибуны.

Ничуть не смешавшись, он ответил:

— Я говорю для истории.

— Ты уверен, что войдешь в нее?

— Уверен. Потому что я переверну мир своими фильмами.

— Интересно, что в них такого, в твоих фильмах… Хотела бы я посмотреть. Сколько ты уже снял?

— Сегодня ночью начну второй.

Я так захохотала, что самой стало неловко.

— Ой, извини! Но у тебя такое самомнение…

— Без него в искусстве нельзя.

— А я думала, в искусстве нельзя без таланта…

Режиссер подхватил:

— Таланта и жестокости. Надо хлестнуть побольнее. Это не каждый умеет.

Я удивилась:

— Кого хлестнуть? Артистов?

— Зрителей, — буркнул он, недовольный моей недогадливостью. — Читателей. Слушателей. Тех, к чьей душе пытаешься пробиться сквозь толщу жира, которым она оплыла.

— Ты не забьешь их до смерти?

От равнодушия его голос поскучнел:

— Что ж, если и так? Лучше мертвый человек, чем живой обыватель. Да ты не пугайся так, от фильмов еще никто не умирал.

Пытаясь все же разглядеть его лицо, я обернулась, запрокинув голову, но Режиссер тотчас отступил так, что опять стал невидимым. Я сказала:

— Ты сегодня какой-то другой.

— Я задел за живое? Ты придешь.

— Ты даже не спрашиваешь это?

— Нет. Потому что и так ясно, что ты придешь. Ты не позволишь своему другу похоронить тебя заживо.

— Он не хоронит меня! Он меня любит.

Режиссер насмешливо поинтересовался:

— Что же, в таком случае, он не сделает тебя "звездой"?

— Потому что Пол не умеет снимать фильмы.

— Да? — тем же тоном продолжил он. — А ты спрашивала?

Я быстро оглянулась. Позади никого не было, но я этому даже не удивилась. Пол с девочкой уже возвращались, наигравшись, оба веселые и возбужденные. Подмигнув мне, Пол поставил на стол бутылку вина.

— Ты не скучала?

— Нет.

— А мы так играли! — Алена не сводила с него восхищенных глаз. — Тут та-ак здорово! Мы придем сюда еще?

— О, конечно.

Пол заметил мой взгляд:

— Что ты так смотришь?

— Пол, ты можешь ответить мне на один вопрос?

— Не знаю, — откровенно признался он. — Скажи вопрос.

— Что на тех кассетах, которые ты прячешь от меня? Кто снял эти фильмы?

— Давай лучше выпьем вина, — ответил Пол, не запнувшись ни на одном слове.