Скандальные желания - Элизабет Хойт Страница 37

Лэд радостно трусил рядом с ним. В его глупой голове сейчас было пусто, как в трюме корабля после пиратского набега.

Они поднялись на второй этаж, и Мик тихо пошел к спальне Сайленс. Берт дремал в кресле, но быстро выпрямился, услышав его шаги.

– Они проснулись? – стараясь не шуметь, спросил Мик.

Берт тряхнул головой, отгоняя сон, и ответил:

– Финелла только что вышла, чтобы принести чаю. В комнате не слышно ни шороха.

Мик кивнул и пошел к себе в спальню. Дома он любил ходить в одной рубашке, потому сразу же скинул кафтан и сюртук, а затем осторожно открыл дверь, ведущую в соседнюю комнату, и заглянул внутрь. Сайленс без движения лежала на кровати, и только грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Мик уже хотел закрыть дверь, как вдруг из детской кроватки послышался какой-то писк. Он бросился туда, не раздумывая.

Девочка лежала на спине и сонно зевала. Глаза у нее были открыты. Когда она увидела его, то сморщилась, собираясь зареветь.

– Тихо, – строго сказал ей Мик.

Его слова произвели обратный эффект. Розовые губки малышки задрожали, она открыла рот и начала плакать. Мик посмотрел на Сайленс. Она даже не шевельнулась и продолжала спать, измученная постоянным уходом за девочкой. Финелла отправилась на кухню готовить чай, а от Берта, конечно, толку в таких делах было мало.

Мик перевел взгляд на ребенка и попытался улыбнуться.

– Что ты хочешь?

Девочка всхлипнула и протянула к нему руки. Такого Мик никак не ожидал. Брать ребенка к себе он совсем не хотел. Но девочка опять захныкала, на этот раз еще громче, и он понял, что выбора у него нет.

Мик поднял Мэри Дарлинг из кроватки и прижал к груди – так, как это делала Сайленс. Она была легкой, словно перышко из его подушки. Конечно, грудь у него была не такой мягкой, как у ее приемной мамы, но малышка протестовать не стала. Она тут же успокоилась, сунула палец в рот и уставилась на него своими огромными карими глазами. Ресницы были мокрые от слез и потому казались еще длиннее.

«Она вырастет и превратится в настоящую красавицу, – бесстрастно подумал Мик. – И кому-то придется охранять ее от похотливых мужчин, которые начнут виться вокруг нее, как пчелы вокруг сахара. Они будут мечтать только о том, как залезть ей под юбку и обесчестить, и, конечно, им и в голову не придет подумать о ее чувствах и желаниях. Мэри Дарлинг будет для них еще одним красивым телом, а никак не человеком, не чьей-то любимой дочерью».

Мик хмуро улыбнулся своим мыслям. Малышка опять сморщилась, глаза ее наполнились слезами, и она начала хныкать.

– Тише, – прошептал пират.

Сайленс все спала. Тогда он покрепче обнял девочку и пошел с ней к себе в комнату. Там Мик наклонился, чтобы посадить ее на кровать, но крошка вцепилась в тонкий батист его рубашки и недовольно заревела.

– Хватит, малышка, – тихо сказал Мик. Как же ее успокоить? Он взял со стола табакерку, украшенную драгоценными камнями, и показал девочке.

Но Мэри Дарлинг оттолкнула его руку и уткнулась головой в плечо, продолжая плакать. Мик удивленно глянул на девочку. Это создание у него на руках было ужасно упрямым, громким и требовательным, но в то же время невероятно хрупким и ранимым. Мик чувствовал каждую косточку маленького тельца дочери и понимал, как легко можно сломать их, причинить малышке боль.

Он направился к камину и стал показывать девочке разные красивые вещи: гипсовую вазу, розово-белую пастушку, позолоченный изогнутый кинжал, который когда-то принадлежал турецкому паше. Нельзя сказать, что вещицы ей очень понравились, но плакать Мэри Дарлинг наконец перестала. Однако она не выпускала из рук его рубашку, теребила ее и терлась личиком, и Мик подумал, что так от дорогого материала скоро ничего не останется.

Вдруг она широко зевнула. И Мик неожиданно для себя начал тихо напевать ей, а слова сами всплывали у него в памяти, словно он никогда и не стремился забыть их навсегда:

Обними меня скорей

И задуй свечу…