Дорогой, все будет по-моему! - Джейн Фэллон Страница 37

Финн сразу из школы пошел в гости к Арону на целый вечер, так что у нее было достаточно времени, чтобы полежать в ванне и поломать голову над тем, какой образ она хочет создать посредством одежды. Она остановилась на немного консервативной, но еще вполне молодой и привлекательной женщине в облегающем топе от Пуччи, узких, но не слишком, джинсах и любимых сапожках на высоких, крайне неудобных для ходьбы каблуках. Она пятый раз подправляла макияж, когда зазвонил мобильник. Кати!

Они не созванивались несколько дней. Прежняя забава — сообщать друг другу о словах или действиях Джеймса — уже потеряла свою новизну, и они теперь просто коротко обменивались новостями после каждого из его визитов. Стефани знала, что должна была связаться с Кати еще вчера, когда Джеймс уехал в Линкольн, но поймала себя на том, что ей не очень хочется звонить. Эти три дня его пребывания в Лондоне прошли довольно приятно. С ожидавшим ее впереди свиданием Стефани почувствовала, что ее обида на Джеймса несколько притупилась, а он, довольный тем, что оказался далеко от линкольнских неприятностей, выглядел вполне счастливым дома. Они за все время ни разу не поспорили, и Стефани почти забыла о его предательстве и вела себя так, словно у них все в порядке. Теперь, когда она поняла, что он больше ей не нужен, это было нетрудно.

Единственный неловкий момент возник, когда Джеймс заговорил о своем предстоящем дне рождения и спросил, начала ли она что-то готовить. Круглую дату собирались отмечать дома, и Стефани составила список гостей, куда вошли родственники, друзья и коллеги. Официантами согласились побыть старшие дети некоторых друзей (за вознаграждение в несколько фунтов). Музыку обеспечивал Джеймс: он хотел подобрать диски так, чтобы музыкальный фон, следуя за общим настроением, не прерывался с восьми вечера до четырех утра. А спальни первого этажа собирались превратить в игровые комнаты для детей младшего возраста.

— Я просто жду не дождусь, — сказал Джеймс, а Стефани, которая в преддверии праздника испытывала страх, нетерпение и неловкость, промолчала.

Майкл ждал ее у входа в галерею, прячась от дождя под навесом. Стефани с облегчением отметила, что выглядит он отлично, — а то ей уже стало казаться, что она представляет его в розовом свете из-за его к ней симпатии. Увидев ее, он помахал рукой и улыбнулся — эта улыбка и заставила ее сразу обратить на него внимание. Он был в свободных камуфляжных брюках и футболке с длинным рукавом, поверх которой была надета вторая, с короткими рукавами, контрастного цвета. Короткие темно-каштановые волосы растрепаны как раз в меру.

Он был полностью в своей тарелке в этом не самом шикарном квартале Лондона — чего никогда не удавалось Джеймсу. На вкус Стефани, он, возможно, выглядел чересчур картинно, словно слишком уж много провел времени, обдумывая впечатление, которое собирался произвести. Но выглядел он все равно классно.

— Я опоздала? — спросила Стефани, запыхавшись. Обычно она опаздывала всегда и всюду. Она не любила в себе этот недостаток больше всех прочих, но ничего не могла с собой поделать. Как ни пыталась она стать организованной, время ускользало у нее из пальцев. И она объясняла свои опоздания тем, что большую часть недели как-никак была матерью-одиночкой.

— Нисколько, — улыбнулся он. — Просто я пришел заранее на тот случай, если вы не найдете галерею сразу, — здесь не то место, где приятно потеряться.

Он распахнул перед ней дверь, и они вошли в белый холл. Фотографии, отражающие жизнь простой семьи во всей ее наготе, шокировали и трогали и, самое главное, побуждали говорить о себе. Когда через час с лишним они кончили осмотр, ей казалось, что они с Майклом знают все о детстве, окружении и взглядах друг друга на домашнюю жизнь и внутрисемейные отношения. Она не говорила столько уже, кажется, несколько лет, по крайней мере у нее давно не было собеседника, который казался бы так заинтересован в ее мнении.

Детство Майкла, как и ее детство, прошло в городском предместье. «Оно не было ни горьким, ни сладким, — сказал он, и она усмехнулась, отлично поняв, что он имел в виду. — Оно было самым заурядным. Пресным. До скукоты».

Когда они снова шагнули под моросящий дождь, было уже половина девятого, и Стефани подумала, что если собирается исполнить свое решение, то должна сейчас же проститься и направиться прямиком домой, но тут Майкл спросил у нее — не хочет ли она зайти куда-нибудь выпить, и услышала, как отвечает «да».

Они нашли за углом маленький, невзрачный и холодный паб с разномастными столами и стульями, втиснулись в свободный угол и выпили пива прямо из бутылок. Когда ей постепенно сделалось не по себе среди парней с торчащими волосами, в мешковатых майках и девушек в вышедших из моды платьях и она уже подумывала о том, чтобы поскорее допить пиво и вернуться домой, Майкл подался вперед и коснулся ее руки.

— Я вижу, вам здесь не слишком по душе. Давайте пойдем куда-нибудь еще.

Они зашли в тихий ресторанчик, освещенный свечами, распили бутылку красного вина, не переставая разговаривать. В четверть одиннадцатого Майкл предложил взять такси на двоих, и она согласилась, гадая, повезет ли он ее к себе домой, и вполне к этому готовая. Когда такси остановилось у его дома в Ислингтоне, он поцеловал ее в щеку.

— Мы могли бы это когда-нибудь повторить? — спросил он.

— Непременно, — ответила Стефани и подумала: уж не ждет ли он, чтобы она сама напросилась на чашку кофе?

— Я позвоню вам завтра, — сказал он и вышел, захлопнув за собой дверцу.

— Белсайз-Парк, — услышала она, как он называет ее адрес таксисту. Помахав рукой, он поднялся по ступеням и вошел в подъезд.

Стефани откинулась на сиденье. Майкл оказался джентльменом.