Великолепная страсть - Стефани Блейк Страница 37

Ваша любящая сестра Майра приняла ванну и надела нижнюю сорочку из тончайшего шелка и корсет из атласа…»

Оба этих предмета туалета были ручной работы и изготовлены ее горничной Лотос, классической красавицей с кожей оттенка слабо заваренного бирманского чая. Волосы девушки были прямыми и черными, уложенными в аккуратный узел на затылке, придерживаемый причудливо украшенными восточными гребнями из слоновой кости. Фигура у нее была стройная и хрупкая, и она очень напоминала цветок, имя которого носила, и в то же время каждый дюйм ее тела свидетельствовал о том, что она женщина. Лотос была яркой, живой, чувствительной и очень умной. Хотя она и не получила формального образования, так как ее родители работали на рисовой плантации недалеко от Пекина, она сама научилась читать и писать по-английски, и ее английский язык был блестящим. Если бы она родилась в стране с другой культурой, Лотос имела бы неограниченные возможности добиться успеха на любом поприще, которое пожелала бы избрать, но в Китае самое большее, чего она могла достигнуть, было место горничной и белошвейки при жене западного государственного служащего.

Послышался стук в дверь спальни, и появилась Лотос со свежеотглаженным бальным платьем Майры. Это была точная копия парижской последней модели, имевшей успех в Тюильри, но изготовленная в Гонконге. Туалет принцессы, скопированный гонконгским портным, представлял собой платье из разноцветных бутонов, в котором силуэт женской фигуры напоминал очертаниями треугольник – спереди она казалась плоской, а сзади очень пышной. Майра надела его, и платье скользнуло поверх кринолина и нижней юбки, потом оглядела себя в зеркале.

– Вы выглядите прекрасно, мадам, – польстила ей Лотос.

– Неплохо, – сухо ответила Майра. – Откровенно говоря… я предпочла бы остаться дома и понежиться в кимоно.

Она присела за туалетный столик, намереваясь причесаться.

– Разрешите мне, мадам.

Китаянка взяла у нее из рук щетку и принялась расчесывать ее черные волосы до ослепительного блеска. Каждое ее движение было уверенным и сильным.

– Как мне причесаться, Лотос? К этому платью подойдет прическа а-ля Помпадур.

– Если соизволите выслушать мое мнение, мадам, я попыталась бы причесать вас по-иному, так, чтобы вы были не похожи на других женщин на этом вечере.

– Действуй, моя девочка.

Майра про себя удивлялась ловкости стройных рук, полету ее пальцев, на которые девушка быстро наматывала вьющиеся темные пряди – на большой и указательный пальцы – и укладывала их концентрическими кругами, кольцами, один ряд на другой, а затем проворно укрепляла это сооружение гребнями, украшенными драгоценными камнями, пока прическа не приобрела вид совершенной формы пчелиного улья.

– Потрясающе, Лотос. Никогда не перестану изумляться многообразию твоих талантов, – сказала Майра.

Девушка была польщена, но комплименты смущали и сковывали ее.

– Ничего особенного, мадам. Я просто стараюсь угодить вам.

– Но ведь это не входит в твои обязанности.

Полчаса спустя Майра спускалась вниз по лестнице к Брэду, ожидавшему ее в холле. Взгляд его выразил восхищение.

– Ты обворожительна. Остальные дамы возненавидят тебя за то, что ты приковываешь к себе внимание мужчин.

– Ты и сам недурен, – ответила она.

На нем был мундир кавалерийского офицера, украшенный широким красным поясом и лентой, наискось перехватывающей грудь. Он предложил ей руку:

– Отправляемся?

Бал должен был состояться в помещении британской посольской резиденции, равной своими размерами и архитектурой элегантному особняку где-нибудь в пригороде Лондона. Комнаты были богато меблированы, а стены украшены прекрасными картинами и шелковыми гобеленами. Мраморная лестница вела в бальную залу. В дальнем конце просторной прямоугольной комнаты на помосте под балдахином из мягко мерцающего шелка размещался небольшой оркестр. На площадке для танцев уже толпились многочисленные пары, туалеты которых переливались и сверкали всеми цветами радуги: платья из тюля и вуали, бархата и парчи, шелка, атласа и шотландской шерсти ярких цветов, красного и желтого, персикового и оранжевого, яблочно-зеленого и цвета спелой дыни, ярко-розового и золотого. Они уже кружились по комнате в стремительном вальсе. Юбки женщин развевались, как надувные шары, и с балкона все это походило на море пестрых цветов. Мелькали прекрасные ножки и, когда в танце юбки приподнимались, сверкали шелковые чулки.

Штатские были одеты в обычные вечерние костюмы, длинные фраки с разлетающимися полами, хлопавшими за их спиной, как птичьи крылья. Военные были в мундирах британской, американской, итальянской, русской, японской и французской армий, и их цвета и оттенки могли поспорить с пышными туалетами дам.

За все те годы, что Майра провела в Китае, столько раз виденные одни и те же лица превратились для нее в безликую массу. Поэтому в редких случаях, когда появлялось новое лицо мужского или женского пола, ее внимание невольно переключалось на него, и незнакомец или незнакомка казались оригинальными и яркими.

И когда она спускалась по мраморной лестнице в бальную залу, опираясь на руку Брэда, Майра обратила внимание на мужчину в мундире, который показался ей на голову выше всех остальных военных высокого ранга. Он был, безусловно, высоким – по крайней мере шести футов четырех дюймов ростом, весьма импозантен и одет в мундир офицера легкой кавалерии британских войск, серый с пышным пластроном и золотой пряжкой на поясе из скрещенных сабель. У него были острые и резкие черты лица и светлые вьющиеся волосы, и, когда он улыбался, его синие глаза и рот выдавали недюжинный сардонический ум и уверенность в себе, переходящую в наглость. Майра сразу поняла, что обратила на себя его внимание. Он неотрывно смотрел на нее поверх напудренных обнаженных плеч своей партнерши.

– Кто этот привлекательный мужчина? – спросила она Брэда.

– О ком ты спрашиваешь? О каком мужчине? О! Должно быть, ты имеешь в виду майора Шона Флинна. Он временно остановился в Пекине по пути к постоянному месту назначения в качестве военного атташе при британском вице-короле в Индии, в Калькутте.

– И его жена здесь?

– Нет, он не женат. Хорошая добыча для любой незамужней дамы здесь. Ну, например, для дочери немецкого консула Брунгильды, или как там ее зовут.

Майра рассмеялась:

– Не думаю, что она во вкусе майора.

Майор Флинн присоединился к ним за столом с напитками. Подойдя, он хлопнул Брэда по плечу:

– Послушайте, старина, не представите меня своей дочери?

Брэд и Майра рассмеялись, и она погрозила ему пальцем.

– Как свидетельствует ваше имя, Флинн, вы ирландец, а ирландцы известные краснобаи и шутники. И ясно, что вы просто подшучиваете над нами, – сказала она.