Мой смелый граф - Констанс Холл Страница 37

Джон остановился перед домиком под черепичной крышей у Уайтчепелской дороги. С карнизов свисали сосульки, тающие на солнце. Потоки света струились через замерзшую воду, и радужные лучи падали ему на лицо. Джон поднял руку, прикрыл ею глаза и заметил, что окна в домике запотели. Он постучал тростью в дверь, глядя, как оттаявшая изморозь стекает по оконным стеклам.

Его охватило странное чувство, что кто-то на него смотрит, и он оглянулся. Мимо, дребезжа, проехала телега, груженная бочонками с пивом. По другой стороне улицы прошел, насвистывая, трубочист, на плече он нес несколько щеток на длинных палках.

Дверь домика со скрипом отворилась. Джон посмотрел в удивленное лицо Генри Томаса, и странное ощущение исчезло.

Томас гостеприимно улыбнулся:

— Милорд, какая честь для меня!

— Я надеялся, что вы все еще владеете своим коттеджем, и воспользовался случаем навестить. Мы можем поговорить?

— Конечно. Заходите, пожалуйста, не стойте на холоде. Джон вошел, и в нос ему ударил восхитительный запах пирога с изюмом и миндалем. Коттедж был невелик — не больше гостиной в его особняке. Внутри располагались маленький дубовый стол и четыре стула. В задней части комнаты находилась кухня.

У кухонного стола стояла жена Томаса, держа на руках ребенка и глядя на Джона с улыбкой, выражающей приятное удивление. Некрасивая, с тяжелым подбородком, высокого роста — она казалась физически сильной. В то же время было в ней что-то кроткое и непритязательное. Джон видел ее всего несколько раз и всегда с удовольствием находился в ее обществе. Она чем-то походила на Холли — прямая, скромная, бесхитростная. Джон посмотрел на толстощекого ребенка, и перед глазами у него возникла заманчивая картинка — Холли с ребенком на руках.

Он заморгал, чтобы отогнать видение, потом заметил, что рядом с женой Томаса стоит маленькая девочка, держа в руке нож для разрезания пирогов, все еще занесенный над скатанным в рулет куском теста. Она смотрела на Джона, широко раскрыв глаза.

— Мою жену вы знаете, — указал на женщину у стола Томас.

— Да, миссис Томас, рад снова вас видеть, — поклонился Джон. — Как поживаете?

— Да что же, милорд, жаловаться не приходится, хотя я предпочитаю Вест-Индию нынешнему холодному краю. Я уже и забыла, как здесь холодно, но за Генри я поехала бы даже в Сибирь, кабы он попросил. — И она любящими глазами посмотрела на мужа.

Джону стало завидно. Никогда женщина не смотрела на него такими глазами. Элис была слишком сосредоточена на себе, чтобы кого-то любить. До свадьбы она еще проявляла какие-то чувства, но потом все быстро прошло и они отдалились друг от друга. Для него стало невыносимо даже находиться с ней вместе в одной комнате, тем более при каждой встрече она не забывала ему напомнить, что именно ее деньги спасли его семью от разорения. И он подумал, насколько же невыносимой была его семейная жизнь.

Томас все еще не отводил взгляда от жены, как будто они одни в комнате, но наконец сказал:

— И мою дочку Элли вы тоже знаете.

— Да, рад снова встретиться. — Глядя на девочку с каштановыми волосами, Джон вспомнил Энн. Внутри у него поселилась пустота, которую ничто не могло заполнить, пока он снова не увидит своих детей.

— Прошу вас, милорд, садитесь к огню. — Томас взял два стула и пододвинул их к очагу. — Разрешите, я возьму ваш плащ.

Джон отдал ему пелерину, трость и шляпу и сел у огня. Стул с жесткой спинкой заскрипел под его тяжестью, и Джон подумал, что он, чего доброго, сломается.

Томас повесил вещи на деревянный гвоздь у двери и сел рядом с Джоном.

— Я приготовлю чай, — предложила Тереза, спуская с рук ребенка, который тут же начал хныкать.

— Не беспокойтесь, я всего на минутку. — Джон посмотрел на Томаса и понизил голос: — Сюда меня привело вот что.

Некий мистер Джарвис, один из моряков, плававший на борту “Покорителя морей”, пришел ко мне вчера.

— Он что же, сумел спастись? — Потрясенный Томас широко раскрыл глаза.

— Очевидно. Он сообщил, что во время шторма кто-то ударил его так, что он потерял сознание, а потом нарочно направил судно на “Возмездие за грехи”. — Джон внимательно наблюдал за реакцией Томаса.

— Бог ты мой! Не могу поверить. Зачем? С какой стати понадобилось кому-то топить корабли? — Лицо Томаса побелело. Он покачал головой, наклонился вперед, уперся локтями в колени, свесив руки.

Либо Томас первоклассный актер, либо новость стала для него настоящим ударом. Джону хотелось верить в последнее.

— Я не знаю, поэтому-то и пришел к вам.

— Но вы ведь не думаете, что я в этом замешан? — спросил Томас, и в голосе его звучали боль и возмущение.

— Не думаю. Я уверен, что вы ничего не знаете. Мне просто хотелось расспросить про экипаж “Покорителя морей”.

— Я почти ничего про них не знаю. Капитан Берджесс сам набирал людей. Нет, ничего не могу сказать. Но чертовски умно придумано — одним махом потопить оба судна.

— А разве есть более подходящее время, чем ураган? В результате Вест-Индская компания теряет оба судна из-за шторма. Я бы никогда не узнал об истинной причине, не появись Джарвис. Кто бы ни решился на такое, он ждал подходящего момента, чтобы все смахивало на несчастный случай. — Джон потер пульсирующие виски.

— А что насчет Джарвиса? Тот факт, что он спасся и не пришел ко мне, когда контора еще была открыта, наводит на мысль, не он ли и потопил корабли.

Джон откинулся на спинку стула, сжал руки и сплел пальцы.

— Я думал об этом, но вряд ли я сумею доказать его виновность, если не найду того, кто нанял его, и не свяжу одно с другим. Он, конечно, не так глуп, чтобы пойти к нанимателю в ближайшее время.

— Если хотите, я послежу за этим мерзавцем. — Глаза Томаса яростно сверкнули, и Джон удивился. — Он должен заплатить за зло.

— Нет, полагаю, лучше мне это сделать самому, но все равно благодарю вас. — Джон коснулся плеча Томаса, убедившись, что тот не имеет никакого отношения к аварии. —

Теперь я пойду. Будьте осторожны, — проговорил Джон.

Миссис Томас, помогавшая дочери резать рулет, положила нож.

— Вы уже уходите, милорд? Жаль, что вы не можете остаться. Попробовали бы нашего рождественского пирожка.

— Наверное, в другой раз. Сейчас мне действительно нужно идти. — Уже второй раз Джон задумался о Рождестве по-новому. До сих пор с Рождеством он связывал только мучительные воспоминания. Два рождественских сочельника назад умерла Элис, а наутро Энн перестала ходить. С тех пор Джон всячески старался не думать о празднике, принесшем ему печаль.

Томас подал пелерину, шляпу и трость.

— Дайте мне знать, когда поймаете мерзавца.

— Непременно. Томас улыбнулся:

— До свидания, милорд.