На холмах любви - Эйна Ли Страница 37

– Элизабет, ради всего святого, замолчите. Я вовсе не хотел сделать вам больно. Я просто хочу поговорить с вами.

– Нам больше не о чем говорить. Мы сказали друг другу все, что могли.

– Я с этим не согласен. – Роберт протянул к жене руку.

Элизабет отпрянула. Роберт помрачнел. Некоторое время он стоял неподвижно, пораженный тем, что она боится его. Потом медленно достал из ножен свой кинжал.

– Вот, возьмите, Элизабет.

Ее дрожащая рука взяла кинжал. В глазах ее было удивление и непонимание.

– Что вы от меня хотите?

Роберт схватил ее за плечи и притянул к себе так, что кончик клинка уперся в его рубашку. Элизабет как зачарованная смотрела на алое пятно, расплывающееся на белом полотне.

– Давайте дальше, Бет, не останавливайтесь на этом. Воспользуйтесь возможностью, – тихо предложил Роберт.

Элизабет всхлипнула и разжала пальцы. Кинжал упал на пол. Роберт протянул руку, погладил жену по голове, потом рука его скользнула ниже, к подбородку цвета слоновой кости. Керкленд обхватил ладонями ее лицо. Его жаркое дыхание обожгло ее: его губы приблизились к ее губам.

– Не можете, да? – прошептал он хрипло, а потом поцеловал ее долгим, мучительным поцелуем.

Элизабет хотела оттолкнуть мужа. Но Роберт держал ее крепко, и она не могла вырваться, несмотря на все старания.

– Нет! Прекратите это. Между нами ничего не изменилось. Я никогда не прощу вам того, что вы сделали, Роберт. Я никогда не забуду, в чем вы меня обвинили!

– Я бесчувственный дикарь, Бет. – Он словно пытался извиниться.

Губы его двинулись ниже, к ее шее, и Элизабет почувствовала, что платье соскальзывает с плеч, и вот уже руки Роберта ласкают ее спину и ягодицы.

– Вы хоть немного представляете себе, какое это было адское зрелище – вы в объятиях этого сукина сына? – простонал Роберт, лаская ее грудь.

Элизабет охватила мучительная дрожь от этих прикосновений.

Роберт отодвинулся и испытующе глянул на жену. В ее глазах больше не было страха, теперь в них светилась только страсть. Он обхватил пальцами ее шею.

– Мне так хотелось сдавить эту хорошенькую шейку и сжимать ее до тех пор, пока вы не перестанете дышать. О Боже, я даже вспомнить об этом спокойно не могу!

И Керкленд пылко поцеловал жену. Разум говорил Роберту, что нужно быть нежным, но он не мог противостоять своему желанию. Он жаждал поглотить ее целиком. На губах Элизабет от этого дикого поцелуя выступила кровь, он ощутил вкус этой крови, и от этого его желание только усилилось. Когда он наконец отпустил Элизабет, сердца у обоих бились как бешеные. Роберт поднял жену на руки и отнес на кровать. Он осторожно уложил ее и сорвал с себя одежду.

Некоторое время Роберт восхищенно созерцал Элизабет. Наклонился, провел языком по ее распухшим губам и опять полюбовался.

Во взгляде Элизабет светилась любовь. Роберт протянул руку и нежно погладил ее по щеке.

– Это не ответ, Роберт. Разве вы не понимаете, что я – женщина? Я не могу удовлетворить все свои желания только в постели.

Он отвел волосы с ее лица.

– Вы – моя возлюбленная, моя любовь. Мы оба знаем это. – И он произнес по-гэльски: – Tha gaolagam oct, Ealasaid. Я люблю вас, Элизабет.

Элизабет потянулась к мужу, и тела их слились в объятиях.

Старательно прицелившись, Элизабет бросила камень на ледяную поверхность замерзшего пруда. Дэвид Керкленд опустился на колени около брата, после того как тот тщательно измерил расстояние от середины кона до того места, где упал камень. Удовлетворенный результатом, Роберт поднял глаза и улыбнулся, потом внезапно толкнул брата, и тот, плюхнувшись на зад, заскользил по льду.

– Мы победили их, любимая! – воскликнул Роберт, отбрасывая мерку.

Схватив жену в объятия, он закружил ее, а потом крепко поцеловал в губы. Но поцелуй был прерван самым неожиданным образом – в спину Роберту угодил снежок, и кёрлинг [33]был тут же забыт – началась яростная перестрелка снежками.

Вскоре к Роберту и Элизабет подоспело подкрепление – Тимз. Дэвид с Анной отступили. Все в снегу с головы до пят, они бежали под защиту замковых, стен.

Изнемогая от хохота, Роберт упал на землю и тут же получил в лицо пригоршню снега. Его темная бровь изогнулась. Он стряхнул снег и глянул на жену.

– Вы совершили ошибку, сударыня.

Он потянулся – хотел схватить Элизабет за ногу и повалить. С восторженным визгом она увернулась, Роберт погнался за ней. Она бежала по снегу, быстроногая, словно лань, пыталась спрятаться за деревьями. Роберт скоро догнал ее, но Элизабет не давалась: она все время старалась стать так, что между ней и Робертом оказывалось дерево. Они кружили вокруг ствола, как звери. Вдруг Роберт резко вытянул руку, схватил Элизабет, и она оказалась на земле. Набрав в ладони снега, он угрожающе поднес их к ее лицу.

– Тимз, на помощь! – воскликнула Бет, хохоча.

Роберт бросил строгий взгляд на мальчика:

– Не забывай, Тимз, я твой лэрд!

Тот колебался, разрываясь между желанием броситься на помощь своей хозяйке и необходимостью подчиняться своему обожаемому лэрду.

Элизабет улыбнулась:

– Что вы на это скажете, милорд? Какому же приказу должен подчиниться мальчик?

– Сначала вы скажете, что сожалеете о своем необдуманном поступке, сударыня.

– Я сожалею о своем необдуманном поступке, милорд, – смиренно согласилась она, в ее глазах прыгали озорные искорки.

– А теперь подтвердите, что я ваш господин и повелитель и что вы больше никогда не попытаетесь потешаться над моим владычеством и совершать поступки, которые говорят о неуважении ко мне.

– Подтверждаю, что вы мой господин и повелитель и что я больше никогда не буду потешаться над вашим владычеством.

– Вы хорошо себя ведете, миледи. А теперь повторяйте следом за мной: «Я люблю вас, Роберт».

– Неужели вы получаете удовольствие от того, что то и дело заставляете меня объясняться вам в любви?

Роберт с угрожающим видом чуть раздвинул ладони, и немного снега упало Элизабет на лицо. Она отодвинулась, насколько это было возможно, и поспешила произнести:

– Я люблю вас, Роберт.

– А теперь скажите: «Поцелуйте меня, Роберт».

Элизабет скривила губы.

– Не скажу!

– Ах вот как? – И Роберт снова раздвинул ладони. Посыпался снег.

– Ой, скажу, скажу! Поцелуйте меня, господин мой и повелитель!