Добродетельная леди - Элизабет Торнтон Страница 37

Его светлость был готов задушить Брайони, когда, вернувшись после бесплодных поисков в садах, обнаружил ее запершейся в спальне. Он злился и бушевал под дверью ее спальни, но Брайони было невозможно убедить повернуть ключ, чтобы позволить ему войти. Ее приглушенные угрозы добиться аннулирования их брака, вызывающе брошенные ему из-за крепкой двери, вконец разъярили его. Когда он понял, что ничего не добьется, а только вызовет любопытство слуг, он в бешенстве бросился к себе в комнату и рухнул в кресло.

Как смеет она так перечить ему, спрашивал он себя снова и снова. В его власти уничтожить ее, изгнать ее из общества, отослать далеко в провинцию и забыть о ней, если ему того захочется. Как убедить непокорную взбалмошную девицу, что в ее же интересах проявлять больше послушания по отношению к ее господину? Она обманула его в том, что, по его ожиданиям, должно было стать восхитительной ночью любви. Черт побери эту женщину! В эту самую минуту она должна была быть в его объятиях, сдаваясь его власти. То, что у нее хватило наглости угрожать ему упразднением их брака, было больше, чем он мог вынести. Его гордость была оскорблена. Его маркиза поймет, что жестоко ошибается, свирепо подумал он, если надеется одержать победу в этой схватке характеров. Он заставит ее повиноваться, или его имя не Хью Монтгомери.

– Кто там? – робко спросила Брайони, услышав во второй раз стук в дверь.

– Это Элис, миссис, с вашим утренним шоколадом.

Брайони испустила дрожащий вздох облегчения и откинула одеяло. Она небрежно накинула на плечи халат и пробежала по холодному, не покрытому ковром полу, чтобы открыть дверь. Рейвенсворт с суровым лицом прошел мимо нее и бросил на нее злобный взгляд. Брайони осторожно отступила.

Элис поставила поднос с чашкой горячего шоколада, ее глаза открыто разглядывали пару, которая напряженно смотрела друг на друга.

– Это все, спасибо, Элис, – сказал Рейвенсворт, твердо беря ее за локоть и подгоняя прочь из комнаты. Он запер дверь за любопытной служанкой и повернул ключ в замке.

Брайони тем временем просунула руки в рукава халата и туго затянула пояс. Она вытянулась во все свои шестьдесят четыре дюйма и смотрела в лицо Рейвенсворту с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. С огромным усилием она заставила свой голос не дрожать, когда обратилась к нему.

– Все, что я говорила вчера, вполне серьезно, Рейвенсворт, – сказала она, прежде чем он начал браниться. – Я попрошу дядю обратиться с прошением аннулировать брак. – Нотка затаенной враждебности появилась в ее голосе. – Я не хочу лишать леди Адель справедливого вознаграждения за ее услуги.

Глаза Рейвенсворта посуровели.

– Я не собираюсь извиняться за прошлое, Брайони, – отрывисто сказал он. – Адель никогда ничего не значила для меня. Ее место в моей жизни, если это вообще можно назвать местом, было незначительно. Вы моя жена, и я здесь, чтобы обсудить ваше будущее.

Вид смятых простыней и растрепанной Брайони начинал действовать на него. Он подавил внезапное желание заключить ее в объятия. Его суженой нужна твердая рука, и он не собирался отступать.

– Вы видите, что мы одни в запертой комнате, – продолжал он со зловещим видом. Брайони облизнула вдруг пересохшие губы, и Рейвенсворт мрачно улыбнулся при виде этого. Его голос понизился до шепота. – Еще одно ваше неосторожное слово об объявлении брака недействительным, мадам жена, и я примусь за осуществление его таким способом, что вы пожалеете, что вообще родились на свет. Вы поняли меня?

Брайони поняла и отступила со всем достоинством, которое смогла собрать, к другой стороне кровати, настороженно глядя на него.

– Хорошо, вижу, вы понимаете. – Его голос был как шелк. – Я хочу, чтобы вы дали мне слово, что больше не будет глупых разговоров об аннулировании брака. Альтернатива вам известна.

Брайони молчала, лихорадочно думая. Сейчас не время и не место, решила она, сдерживая нарастающее негодование, спорить с Рейвенсвортом, который выглядел так, словно готов убить при малейшей провокации.

– Вы даете слово? – спросил он с металлом в голосе. Он сделал шаг в ее сторону, и Брайони быстро кивнула в немом согласии.

Когда он взял ее рукой за подбородок, она попыталась изобразить безразличие, но едва его большой палец прошелся по контуру ее губ медленным, чувственным движением, она отвела глаза, чтобы скрыть волнение, которое вызвало в ней его прикосновение.

Он вдруг отпустил ее и отвернулся к окну.

– Брайони, – начал он примирительно. – Не испытывайте больше мое терпение и не спорьте со мной. Хоть раз в жизни просто послушайте и ничего не говорите. Через час мы уезжаем в Кент. Я пришлю Элис помочь вам собраться. – Он, казалось, немного колебался, потом продолжил твердо: – Мое решение никак не связано с приглашением Адель. Оно основано исключительно на моих собственных интересах. – Когда он наконец повернулся и посмотрел на нее, Брайони была уверена, что выражение его лица стало мягче. – Возможно, я слишком поспешно женился на вас, у вас не было времени свыкнуться с этой мыслью. Нам нужно время, чтобы побыть вдали от всех, тихое и спокойное место, где мы сможем лучше узнать друг друга. – Он ждал, что Брайони сделает какую-то попытку к примирению, но она стояла неподвижно, ее прозрачные глаза угрюмо смотрели на него. – Черт возьми, Брайони, вы не хотите сделать шаг мне навстречу? – спросил он.

– А Адель? – тихо спросила она, стараясь избежать упрека в голосе; ей так хотелось поверить в его слова. – Если мы поедем в Кент, ведь не обязательно принимать ее и...

– Конечно, я не могу порвать с ней, – оборвал ее Рейвенсворт с нарастающим раздражением. – Да и зачем? Она не сделала мне ничего плохого, и мы соседи. Это создало бы совершенно невыносимую ситуацию. Люди стали бы наблюдать за нами. Самым большим удовольствием для них будет увидеть, как моя жена и моя... Адель, – быстро уточнил он, – сцепились, как две собаки, дерущиеся из-за кости. Разве вы не понимаете, что только ваше безразличие, ваше владение ситуацией сможет пресечь сплетни? В противном случае их языки будут как помело, а я не желаю стать посмешищем, мишенью для шуток каждого бестактного бездельника.

Спина Брайони напряглась, когда она посмотрела ему в лицо. Она заметила его запинку и знала, что он собирался сказать «любовница».

– Вы просите слишком много, сэр, – ответила она со спокойным достоинством.

Их глаза встретились, в серых пылало упрямое сопротивление, а в синих заледенела неумолимая решительность. Вспышка гнева омрачила и без того угрюмое лицо Рейвенсворта.

– И тем не менее в этом вы подчинитесь мне, Брайони. – Он круто повернулся и направился к двери. Она услышала, как в замке повернулся ключ, когда он отпирал дверь. – Если вы не будете готовы через час, – бросил он через плечо, – я лично приду одеть вас и увезу в чем есть.

Она подождала немного, пока не стихли его удаляющиеся шаги, но, когда подошла к двери, чтобы запереть ее, обнаружила, что он забрал ключ.