Моя принцесса - Лора Брантуэйт Страница 37

Эйдриан и Джордж остались в ярко освещенной гостиной одни. Джордж заново наполнил свой бокал и с удивлением покосился на друга, который едва пригубил мартини. Оба молчали: гость задумчиво, хозяин дома напряженно.

— Послушай, Эд, — начал Джордж, — я знаю, ты считаешь, что я поступаю неправильно… Кристин влюбилась, и я понимаю ее, сам был молодой. Ее беда в том, что она выбрала не того парня.

— Он на самом деле очень любит Принцессу, — без всякого выражения сказал Эйдриан.

Джордж Макферсон фыркнул и сделал большой глоток мартини.

— Сомневаюсь. Точнее, может, и так, — продолжил он, — но вряд ли дело ограничивается только этим. Он хочет на ней жениться! — В голосе Джорджа слышалось глубокое возмущение. — Он ведь для того и… обрюхатил ее!

— Неужели ты считаешь, что это плохо, когда мужчина хочет жениться на любимой женщине и исправить… свой необдуманный шаг?

— О, Эд, это плохо, очень плохо. Если речь идет о моей дочери и моих деньгах!

— Ах вот ты о чем. О деньгах… опять о деньгах. Тебе что, и вправду кажется, что Кристин можно любить только за солидный счет в банке?

Джордж помолчал, потом процедил сквозь зубы:

— Она эти деньги не зарабатывала.

— Это не Вивьен ли тебя научила?! — сорвался Эйдриан. — Она мастерица считать твои доходы, уж это я знаю. Кстати, о чем ты думал, когда женился на ней? Вряд ли мадемуазель Лиссе была богаче Джейка Бранди!

Джордж зло посмотрел на него.

— Я думал об удовольствиях, которые я могу купить на свои деньги для своей женщины, которая в свою очередь приносит удовольствие мне. И не сравнивай ее с этим оборванцем. Когда я выхожу с Вивьен в свет, мне завидуют все, абсолютно все, — добавил Джордж. — А может, и ты?..

Последняя фраза, хлесткая, как пощечина, повисла в воздухе. Джордж сам испугался сказанного, ужас промелькнул в его глазах, он вправду хотел бы извиниться перед приятелем, но Эйдриан уже вышел из гостиной широкими шагами.

Так, значит? Ну ладно. Спасибо, Джордж. Теперь я точно знаю, что делать.

Ночь у Эйдриана Ломана была бессонной. При этом чувствовал он себя вполне хорошо, ему даже было радостно. С одной стороны. Ощущение сродни детским впечатлениям накануне каникул, когда кажется, что тяготы будней уже позади, а впереди ожидает долгий и вполне заслуженный праздник. С другой стороны было, конечно, беспокойно и тоскливо. Потому что здесь прошла вся жизнь. Пускай она сложилась совсем не так, как мечталось, но она — уже есть. В отличие от другого, того, чего еще не существует, но того, что необходимо создать — потому что иного выхода нет. Дорога сложившейся жизни привела Эйдриана Ломана в тупик. Но, пока есть силы, можно еще что-то построить. Попытаться, по меньшей мере. И это будет достойно. Эйдриан паковал вещи.

Рассвет он встречал у распахнутого окна с чашкой горячего крепкого чаю в руке. Взгляд мужчины был обращен куда-то в глубь себя. Эйдрианом владели воспоминания. Казалось, вся жизнь — только череда впечатлений прошлого. И была усталость от этого. А еще — непреодолимое желание избавиться от нее и изменить себя, жизнь, мир, судьбы людей. Хотя бы немного. Эйдриан знал, что это «немного» у него получится.

В одиннадцать сорок Эйдриан Ломан уже летел в Лондон. С утра пришлось решать еще множество вопросов в редакции, где своим заявлением о немедленном уходе он поверг в ужас главного редактора «Майами уикли» и посеял настоящую панику среди сотрудников. Разговор с юристом Келли занял довольно много времени, после чего оба — Эйдриан с торжествующим, адвокат с весьма озадаченным видом — отправились в банк на Миллер-роуд.

Эйдриан ни с кем не стал прощаться. Он знал, что непонимающего, печального, умоляющего взгляда Кристин просто не вынесет. Имело, конечно, смысл поговорить с Джейком Бранди, но времени на это просто не осталось. Все равно все будет хорошо.

В этот день трое людей получили письма, написанные рукой Эйдриана Ломана. Все трое потом плакали.

Вивьен нервно теребила холеными пальцами небольшой листок бумаги. По щекам, оставляя черные потеки, сбегали злые слезы досады. В записке было всего несколько слов: «Как же тебе не пришло в голову устроить ограбление после обыска в моей квартире? Оплошала, Вивьен Лиссе».

Джордж Макферсон был в своем офисе. Дверь кабинета заперта, жалюзи приспущены. Он машинально мерил шагами расстояние от стола до окна. Любой, увидевший его остановившийся взгляд, влажные дорожки на щеках, понял бы, что перед ним находится человек, убитый какой-то новостью. На столе поверх других бумаг лежал большой распечатанный пакет. Рядом с ним — короткая записка от Эйдриана: «Прости, Джордж, но мне правда нечему завидовать. Я не стыжусь того, что следил за твоей женой. Эта женщина не должна, и теперь ты это понимаешь, ставить под угрозу благополучие твоих детей, твоих и Лилиан, которая всегда любила только тебя». А на полу возле стола рассыпались фотографии. Много. Целая фотосессия, пожалуй. На тему «Миссис Макферсон и ее любовники».

Кристин, ошеломленная, притихшая, сидела в машине мистера Келли и сжимала в одеревеневших пальцах конверт с подписью Эйдриана. Она ничего не понимала с того момента, как в дом вошел этот человек, лично передал письмо мистера Ломана и потребовал, чтобы мисс Макферсон немедленно отправилась с ним в его офис по крайне важному делу. А сейчас они подъезжали — ошибиться невозможно — к дому, в котором снимал квартиру Джейк.

— Нам предстоит обсудить действительно важное дело, мисс Макферсон. Я схожу за мистером Бранди, — сказал адвокат, отстегивая ремень безопасности. — Да вы читайте, читайте. Может быть, там что-то важное написано.

Дверца машины хлопнула. Кристин с треском вскрыла конверт. Всего несколько строк на листе плотной кремовой бумаги: «Прости, моя Принцесса, но я не могу объяснить тебе причин своего внезапного отъезда. Надеюсь только, что ты простишь меня, даже не зная о них. Мистер Келли позаботится о вашем будущем. Привет Брайану. Поцелуй его за меня. И не вздумай плакать, потому что мы еще обязательно встретимся. Возможно, довольно скоро. Поэтому пожелай мне доброго пути и везения за этим поворотом. Всегда твой Э.Л.».

Джейк пришел в ужас, увидев Кристин рыдающей на заднем сиденье «форда» мистера Келли. Она дрожащей рукой протянула Джейку письмо и, всхлипывая, спросила:

— Ну почему он уехал?

Джейк понял все.

— Сейчас он не имел права тебе об этом сказать. Но когда-нибудь он сможет. Будь уверена.