Потрясающая красота - Даниэла Стил Страница 37

— Боже мой, скорее бы в Лос-Анджелес! — почтипрорычал он.

Эверетт с улыбкой посмотрел на него.

— А нам всем, знаете ли, до смерти хочется еще пожитьздесь, — поддел он Джейка. Мелани рассмеялась. Однако и Эверетт, и Меланидействительно были бы не прочь задержаться — у обоих в лагере остались дорогиеим люди.

Обслуживавшие их сотрудники авиалиний отнеслись к пассажирамс пониманием. Представляя, что пережили эти люди, они со всеми, а не только сМелани обращались как с VIP-персонами. Вся группа — и музыканты, и техническиеменеджеры возвращались вместе с Мелани, хотя изначально должны были лететь побилетам, купленным организаторами благотворительного вечера. Однако билеты этисгинули в отеле. Все эти дела Пэм собиралась уладить позже. Сейчас главное —поскорее вернуться домой. Ведь сообщить родным и близким, что они живы-здоровы,можно было только через Красный Крест с его бесценной помощью. Теперь заботу оних брала на себя авиакомпания.

Пассажиры расселись по местам. Самолет поднялся в воздух, ипилот обратился к пассажирам с приветствием, выразив надежду на то, чтопоследние дни их не сломили. После этих слов кто-то заплакал. Эверетт сделалнесколько последних снимков Мелани и ее группы. Они сейчас мало чем напоминалитех, какими прибыли в Сан-Франциско. На Мелани были хоть и другие, но тожевоенные штаны и тоже подпоясанные веревкой. Болтавшаяся на ней футболка, каквидно, принадлежала раньше крупному мужчине. На Дженет осталось кое-что из еесобственных вещей, в которых ее видели еще за кулисами на благотворительномвечере. Брюки из полиэстра, например, не пострадали, хотя она, как и всеостальные, разжилась несколькими свитерами со столов с пожертвованиями. Тот,что она натянула сегодня, был ей на несколько размеров мал и выглядел неважно ссинтетическими штанами и туфлями на высоких каблуках, которые Дженеткатегорически отказывалась сменить на шлепанцы, хотя в шлепанцы переобулисьвсе. Национальная гвардия выдала Пэм полный комплект военной формы. Атехнические менеджеры с музыкантами в рабочих спецовках напоминали заключенных.В общем, картинка, по мнению Эверетта, была супер — из тех, что «Скуп»,очевидно, поместит на обложке для контраста со снимками выступающей на вечереМелани — в облегающем платье из сеточки с блестками и в туфлях на платформе.Сейчас ее ноги, по ее собственному признанию, стали как у фермерши: шикарныйпедикюр, сделанный в Лос-Анджелесе, в лагере стерся от грязи и щебенки,попадавшей в резиновые шлепки. Эверетт по-прежнему щеголял в своих неизменныхковбойских сапогах из кожи черной ящерицы.

В самолете подавали шампанское, орешки и сухие соленыекрендельки. Менее чем через час самолет приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса,где беженцев встречали боевыми возгласами, криками, свистом и слезами. Это былиужасные дни — кому-то повезло больше, кому-то меньше, но несладко пришлосьвсем. Все наперебой рассказывали о том, что им довелось пережить: о спасении ивыживании, о травмах и своих страхах. В толпе прилетевших был мужчина накостылях с загипсованной ногой, у некоторых в гипсе были руки. Мелани узнавала тех,кому Мэгги накладывала швы. Ей казалось, что через них прошло пол-лагеря.Вспоминая Пресидио, Мелани уже скучала по Мэгги. При первой же возможности онасобиралась позвонить ей на сотовый.

Пассажиры, едва сойдя по трапу, оказались в плотном кольцежурналистов. Этим рейсом из Сан-Франциско прибыла первая партия людей,уцелевших после землетрясения. В толпе журналистов виднелись телекамеры. Истоило слегка оглушенной Мелани пройти через ворота, как они мигом нацелилисьна нее. Мать велела ей на всякий случай причесаться, но Мелани словно неслышала. Ей было все равно. Она радовалась возвращению домой, хотя в лагере обэтом даже подумать было некогда.

Фоторепортеры, узнав Джейка, сделали несколько его снимков,но он в гробовом молчании проследовал мимо Мелани и направился к выходу, бросивпо пути кому-то: «Слава Боту, наконец-то с ней развязался». К счастью, никто изрепортеров этого не услышал.

— Мелани! Мелани! Сюда… сюда… Как все случилось? Вамбыло страшно? Вы пострадали? Ну улыбнитесь же… Вы великолепно выглядите!

«Да кто ж в девятнадцать выглядит плохо?» — невольноусмехнувшись про себя, подумал Эверетт. В толпе он не заметил Эшли. Она, Дженети Пэм остались позади, как и тысячу раз до того. Распрощавшись с Мелани и еематерью, технические менеджеры и музыканты отправились по домам своим ходом.Они условились встретиться с Мелани на следующей неделе на репетиции, а Пэмпообещала предварительно обзвонить всех, чтобы договориться окончательно.Примерно через неделю намечалась запись в студии.

Не менее получаса прибывшие прокладывали себе путь сквозьтолпу. Эверетт помог Мелани с ее спутниками пробраться к выходу и сесть вожидавшие такси. Мелани хотелось одного — уехать, поскорее отделаться отосаждавших их журналистов. Захлопнув дверцу машины, Эверетт махнул на прощаниерукой. Такси тронулись. Ну и неделька, подумал он. Стоило Мелани уехать, какпресса рассосалась за считанные минуты. Мелани вместе с Пэм поехала в первоймашине, Эшли с Дженет — во второй. Джейк к тому времени уже давно уехал один.Администраторы и музыканты оказались предоставлены сами себе.

Эверетт огляделся по сторонам. Как же приятно вернутьсядомой. Лос-Анджелес ничуть не изменился. Просто не верилось, но все здесь шлосвоим чередом, тогда как Сан-Франциско пережил настоящий конец света. Сев втакси, Эверетт назвал водителю адрес того собрания «Анонимных алкоголиков»,которое ему нравилось больше остальных. Ему захотелось побывать там довозвращения домой. И собрание оправдало его надежды. Эверетт рассказал оземлетрясении, о встрече, организованной им в Пресидио, а под конец, не в силахсдержаться, проговорился, что влюбился в монахиню. Поскольку на собраниях попрограмме «Двенадцать шагов» перебивать выступающего не разрешалось, никтозамечаний по этому поводу не высказал. Лишь потом, когда Эверетт закончил и кнему подошли расспросить про землетрясение, один из знакомых удивился:

— Ну ты, старик, даешь! Более недоступной женщины немог выбрать? И что дальше?

— А ничего, — спокойно ответил Эверетт»

— Она ради тебя не оставит монастырь?

— Нет. Она верна обету.

— А как же ты?

Эверетт на минуту задумался.

— Буду жить дальше, — наконец ответил он. —Продолжать ходить на собрания. И любить ее вечно.

— И тебя такое положение устроит? — с сочувствиемспросил приятель.

— Никуда не денешься, — тихо сказал Эверетт ибыстро вышел на улицу, где поймал такси и отправился домой.