Музы дождливого парка - Татьяна Корсакова Страница 37

—Позднопить боржоми!— философскизаметил Лысый,наблюдал, какАрсений методичнонакачиваетсяконьяком и«витаминами».— Прошлое ужене исправить,но ты можешьнапрячься иизменить будущее.

—Могу.— Арсений, несчитая, высыпална ладонь горстьтаблеток, запилих коньякомпрямо из бутылки,почти с ненавистьюпосмотрел належащие настоле очки.Иногда, в особотяжкие минуты,он вел себя какслабак. Сейчаспришло такоевремя. Не видеть,не слышать, невосприниматьничего из того,что нормальныелюди воспринятьне в состоянии.

Очкиспасали отспособностивидеть невидимое.Желтые стеклакак-то по-особенномувлияли на егомозг, выключаяте самые дополнительныеопции. В очкахмир виделсяв истеричномжелтом свете,но это быламалая платаза возможностьотдохнуть.Арсений снималочки тольково время работы,когда от органовчувств требоваласьмаксимальнаяконцентрация,и перед сном.Но в последнеевремя то лиспособностиего набиралиобороты, то липризраки сделалисьизощреннее,только очкис желтыми стекламистали терятьсвою эффективность.Иногда — невсегда, но часто— помогаливнушительныедозы алкоголя.Такое «лечение»было неприятноуже тем, чтозаканчивалосьжесточайшимпохмельем игрозило превратитьсяв пагубнуюпривычку.

Ктоб знал, что напомощь магиипридет химия!Какая удивительнаяирония судьбы!Впрочем, нетакая уж и химия— таблеткивалерианы,банальные, ноневероятноэффективные!Пяти таблетоквполне хватало,чтобы отключитьсяот мира тенейи стать почтинормальным.Но, сказать поправде, Арсенийтаблетки никогдане считал, пилгорстями. Вконце концов,это ж не наркотики,а простая валерьянка!Теперь он чувствовалсебя весьманеплохо и ужеподумывал отом, чтобы вовсеотказатьсяот очков, ноЛысый былкатегоричен:

—Слышь,Крысолов, очки— это ж частьимиджа! В нихты загадочныйи брутальный!Не, очки сниматьникак нельзя— растеряемклиентов.

Клиентовтерять не хотелось,друзья ужепривыкли житьесли не на широкуюногу, то уж точноне отказыватьсебе в маленькихчеловеческихрадостях. Аимидж... Над имиджемАрсений как-тоне особеннозадумывался...

Просидевночь напролетза бутылкойконьяка и душевнымиразговорами,они, наконец,пришли к консенсусу.Дело с музаминужно довестидо конца. Ну ичто, что музыэти самыеобыкновенныемраморныестатуи! Ну ипусть никакогопризрака впоместье нет!Зато, вполневероятно, естьубийца, которомутак понравилосьубивать, чтоон не сможетостановитьсядаже послетого, как добилсяжелаемого.

— Quidprodest [10]!— глубокомысленнозаявил Лысый,и Арсений скрепясердце былвынужден с нимсогласиться.

Ивот он в поместье!В окружениилюдей, любомуиз которыхмогла бытьвыгодна смертьНатsСтрельниковой.Любому, еслипредположить,что наследникине знали о том,что Ната переписалазавещание. Авот если кто-тознал...

Нет,не так! Согласноофициальномузаключению,смерть НатыСтрельниковойносила естественныйхарактер. Ееникто не убивал!Возможно, кто-тоиз наследникови надеялся наее скорую смерть,вполне вероятно,кто-то дажепытался ускоритьход вещей, ноНату не убивали!Или не все такпросто?.. Сколькодней прошлос момента еесмерти? Три-четыре?Пожалуй, ещеможно попытатьсяспросить у неесамой. Плохо,что он сразуне рассмотрелтакую возможность,потерял драгоценноевремя. Надотолько узнать,на каком именнокладбище еепохоронили.

Кстати,еще кое-чтосовсем не помешает,тем более чтои случай весьмаудобный.

Арсенийснял очки, посмотрелна наследниковдругим, ужепрофессиональнымвзглядом. Посмотрели мысленночертыхнулся:у каждого изних имеласьметка. Дымно-серыйнимб вплеталсяв ауру каждого.Как у Марты...Может, это что-тонаследственное,какая-то генетическаяособенность?Он бы поверилво что угодно,даже в генетическуюдетерминированностьцвета ауры,если бы не одно«но»... Мартане была им роднойпо крови, своднаясестра, не болеетого. Значит,причина в чем-тодругом, и найтиэту причину— одна из егопервостепенныхзадач. Уж больнотревожноечувство вызываютв нем эти метки...

— Чегоуставился,урод?! — Пареньс фляжкой, ужеизрядно захмелевшийот выпитого,попытался быловстать, нохорошенькаяшатенка в сильнодекольтированномчерном платьеуспокаивающеположила емуруки на плечи.

—Эдик,не трогай его.Ты ж видишь,какая у негопсина!

Грим,догадавшийся,что речь идето нем, ленивооскалился,демонстрируявнушительныеклыки.

— Амы дождемся,когда он безпсины... — буркнулсебе под носЭдик и сноваприложилсяк фляжке.

— Несомневаюсьв вашей искренности.Арсений снованацепил на носочки, потянулГрима за ошейник.— Увидимся заужином, господа!

— Заужином! — возмущеннофыркнула породистаябрюнетка, укоторой сорвалисьсвязанные сПарижем планы.— Мало тебенахапанного?

—Нахапанногомне вполнедостаточно.— Арсений широкоулыбнулся,левый уголокрта привычнодернулся ипополз вниз.— Я просто хотелнапомнить, чточасть доматакже принадлежитмне. Наверное,вам следуетначать привыкатьк этой чудовищнойнесправедливостипрямо сейчас,чтобы к вечерубыло не такобидно.

Самыйстарший из этойчетверки, тот,что метил впатриархи ине без умыслазанял креслоНаты, буравилАрсения полнымненавистивзглядом, номногозначительномолчал. ИльяСтрельников,прогоревшийи проворовавшийсябизнесмен-неудачник,без боя не сдастся.И выражениеего глаз говоритоб этом не менеекрасноречиво,чем факты, изложенныев досье.

—Счастливооставаться!— Арсений кивнулвсем сразу ивышел из кабинета.

*****

Накладбище дождьлил как из ведра,но в этом очевидномнеудобствеимелись и своиплюсы: на сотниметров вокругне было ни единойживой души, такчто можно неопасатьсяслучайных иненужных свидетелей.

МогилуНаты Арсенийнашел довольнобыстро. НатаСтрельникова,блистательнаяи несгибаемая,велела похоронитьсебя не на пафосномВаганьковскомкладбище рядомсо своим гениальныммужем, а на скромномпровинциальномпогосте недалекоот поместья.Удивительнаяженщина, дажепосле смертине пожелалаоказаться рядомс тем, когоподозревалапри жизни.

Ато, что погостстарый и непопулярный,это даже хорошо.Свежих могилздесь совсемнемного, непридется отвлекатьсяна общение сдругими усопшими.Арсений снялзалитые дождемочки, расчехлилфлейту. На памятьвдруг пришлисобытия пятилетнейдавности...

НапохороныколлекционераМережко пришлитолько они сСеленой. Арсенийне мог не прийти,а Селена нежелала отпускатьего, еще совсемслабого, одного.Погода тогдатоже была ненастная,только вместодождя сыпалколючий снег.Руки на морозепосинели ипочти утратиличувствительность,а одинокаякрасная роза— прощальныйподарок — пожухлаи скукожиласьот холода. Кладбищетоже было старое,провинциальное,сневысокойунылой часовенкойи облезшимвагончикомсмотрителя,который посовместительствуисполнял ифункции могильщика.