Благородство и страсть - Анна Кэмпбелл Страница 37

– Возможно, ты переоценил мой опыт, – неуверенно проговорила она. – Муж ничего не дал мне… особенного. Ничему такому не научил. Он был равнодушен к физической стороне жизни.

– Понятно, – просто сказал маркиз.

Она собралась обучить маркиза премудростям любви, хотя сама была в этом новичком.

– Видимо, мы находимся практически в одинаковых весовых категориях, – с усмешкой проговорил он.

Грейс облегченно вздохнула – маркиз все понял, – а его робкая улыбка заставила ее сердце подпрыгнуть и сделать головокружительное сальто в груди.

Как можно было оказывать сопротивление человеку, который так улыбался? Как могла она отталкивать от себя мужчину, который спал с ней в одной постели, обнимал, и все для того, чтобы спасти ее?

Она с удивлением обнаружила, что маркиз при всей своей хрупкости был сильным. Когда он обнимал ее, Грейс ощущала напряжение во всех его мышцах. Казалось, он едва сдерживает себя, чтобы не раздавить ее в своих объятиях.

– Мы зашли очень далеко, милорд… Мэтью. – Она хотела придать своему голосу твердость, хотела выглядеть сдержанной, но ничего из этого не выходило. И ее слова прозвучали как страстный призыв. Исходящий от маркиза запах дразнил ее и сводил с ума. – Нам надо остановиться.

– Нет, я так не думаю, – высокомерно проговорил Мэтью, словно вдруг решил изобразить могущественного лорда Шина во всем его величии.

Его рот снова прижался к ее губам, и она с удовольствием отдалась этому поцелую.

Как ни странно, но этот поцелуй маркиза не был похож на поцелуй человека, незнакомого с женщинами. Маркиз целовал ее так, как будто хорошо знал, что ему нужно и как это получить. От прежней сдержанной мягкости не осталось и следа. И Грейс с удовольствием сдалась на милость победителя.

Какой-то прятавшийся в Грейс дьявол вдруг вырвался наружу. Ее тело, наполнившееся страстью, с силой прижималось к маркизу. Ее рот жадно искал его губы. Они наслаждались той радостью, которая для них обоих была раньше запретной, недосягаемой, невозможной. Пальцы Грейс впились в его руки, он обнимал ее так, как будто это был последний день в их жизни. Им обоим хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

Никогда в жизни Грейс не испытывала такого наслаждения. Ее грудь приподнялась и затвердела под его руками. Внизу живота пульсировала горячая волна. Грейс вдруг поняла, что эта боль и эта жажда пройдут в ней только в том случае, если он заполнит в ней пустоту.

Но как всего несколько поцелуев смогли пробудить этот ураган желаний?

На мгновение Мэтью отстранился от Грейс, посмотрел ей в глаза.

– Я хочу, чтобы ты еще и еще целовала меня, – мягко проговорил он и снова приник к живительному источнику ее губ.

И Грейс без возражений подчинилась ему.

Именно об этом мечтал Мэтью долгими бессонными ночами – теплое, нежное тело Грейс в его объятиях. Ему казалось, что, пока она здесь, рядом, они защищены от превратностей злой судьбы. Сейчас ничто и никто не мог отнять у него Грейс.

Вкус ее губ был восхитителен – как спелые сливы.

Вот уже две ночи подряд он любовался ее прелестями, пока она спала. Но он даже и предположить не мог, что она захочет добровольно отдать ему все свои богатства.

Мэтью был потрясен. Он не ожидал, что поцелуй может произвести такой эффект. Казалось, этот поцелуй слил воедино их души.

Язык Мэтью скользнул в ее рот и ощутил теплую влажную плоть, которая принимала его, отдавалась ему, успокаивала его. Когда Грейс тихо застонала, остатки здравого смысла испарились из головы Мэтью. Он уже не в силах был сдерживать наплыв собственных чувств; в это мгновение шлюзы открылись и позволили наслаждению течь свободно и беспрепятственно.

Он вдруг поднял голову; его затуманившиеся глаза и устремленный куда-то внутрь себя взгляд ясно говорили о том, что маркиз пребывал в крайней степени возбуждения. Грейс почувствовала, что ее щеки зажгло. Ее губы, уже успевшие слегка распухнуть, чуть пощипывало. Мэтью хотелось снова и снова прижиматься к этим слегка приоткрытым, влажным и мягким губам, хотелось ощущать ее дыхание, вбирать его в себя. Хотелось опрокинуть Грейс на густую траву лужайки, и овладеть ею.

Но нет, он должен отпустить ее. Если он не даст ей уйти сейчас, то уже никогда не отпустит.

Мэтью, наконец, выпустил Грейс из своих объятий, хотя ему хотелось продолжения. Он был готов к большему, к тому, чего жаждали их тела.

Он все же нашел в себе силы отойти от Грейс, но тупая боль в его теле сделалась сильнее.

Грейс слегка качнулась, и тут же Мэтью взял ее за руку. Ему показалось, что она вот-вот упадет. Грейс и правда едва держалась на ногах, она смотрела на Мэтью, но не видела. Казалось, она все еще находилась во власти незнакомых ощущений.

– Грейс? С тобой все в порядке? – спросил он каким-то надтреснутым голосом.

Она проглотила слюну. Ее взгляд остановился на его губах, и жгучее желание снова затопило Мэтью.

– Грейс?

Она несколько раз моргнула и подняла на него глаза. Очень медленно растерянность на лице Грейс начала сменяться сосредоточенностью и озабоченностью – она возвращалась в реальность.

Один Господь знал, что Грейс теперь видела в нем. Бедного несчастного сумасшедшего? Грубое животное? Робкого неумелого мальчишку? Или мужчину, который хотел лечь с ней в постель?

– Наверное, это… это все ошибка, – хрипло проговорила она. Ее голос полоснул по его оголенным нервам как лезвие ножа.

– Но это восхитительная ошибка, волшебная ошибка, – вырвалось у Мэтью, прежде чем он успел осознать то, что говорил.

– Да.

Это простое «да» снова заставило забиться ее сердце сильнее. Мэтью уже не с такой силой сжимал ее руку, теперь это больше походило на ласку. Она закрыла глаза и слегка подалась вперед.

Разумеется, он не мог проигнорировать это приглашение. Что бы там ни нашептывал ему здравый смысл, он не мог противостоять зову плоти. Их губы снова слились.

Его пальцы заскользили по ее волосам, переплелись с ними. Еще мгновение, и он начнет срывать с нее одежду. Она была нужна ему. Он хотел ее. Он безумно хотел ее.

Но сделать ее своей любовницей он не мог. Это было неправильно, и в этом таилась пагуба для них обоих. Мэтью хотел уберечь ее, а не подвергать еще большей опасности. Он не должен подчиняться своей плоти. Он должен слушать голос своего разума.

– Мы договаривались, что это будет только поцелуй, – проговорила она, прикоснувшись пальцами к своей губе, словно хотела удостовериться, что ее тело все еще хранило следы его поцелуев.

– Да, урок. – В его голосе послышалась горечь. Конечно, она должна была напомнить ему об этом. Он знал это с самого начала, и ему не следовало ожидать большего, а уж тем более злиться. Она подарила ему райское наслаждение, но это блаженство не могло длиться вечность.