Мистер-кудряшка - Нина Князькова Страница 37

Александр

Яна тихо сопела мне в шею. Я лежал уже полчаса, обнимая ее и прижимая к себе. Всю жизнь бы так пролежал, упиваясь чувством того, что она моя. Но у меня были и другие дела. Я покосился на злосчастный сироп с сильным снотворным эффектом. Интересно, простит ли она меня за такое? Я сильно в этом сомневался. Но пока не мог себе позволить, чтобы она куда-то уехала и подвергла себя опасности. А, судя по тому, как она разговаривала сегодня с мамой, то ее здесь ничего не и держало. Даже наоборот.

Кстати, о маме. Я осторожно переложил Яну с плеча на подушку, плотнее укрыл ее пледом и вышел из комнаты. Где искать свою родительницу я знал. Она любила сидеть в кабинете отца и там заниматься там текущими делами.

– Ты без Яны? – Мама даже не подняла на меня взгляд, когда я вошел.

– Она спит. – Я прошел к креслу и сел в него.

– Это хорошо. Девочка устала и явно в стрессе. – Она все же соизволила убрать от себя какой-то список и посмотрела на меня. – Решения, как я поняла, ты не поменяешь?

Я сжал челюсть.

– Нет. Я сделал выбор. Яна, между прочим, имеет приличное образование и состоит в родстве с наследницей рода Кауф. Тебе этого мало? – С нажимом спросил я.

– Мне-то что? – Мама ехидно улыбнулась. – Лишь бы ты потом не пожалел. Эти охотницы за деньгами…

– Ты сама их ко мне подсылала. – Напомнил я язвительно.

– Чтобы ты не обольщался и сразу знал, чего женщинам от тебя нужно. – Она невозмутимо пожала плечами. – В большинстве своем женщины очень меркантильны.

– Яна не такая. – Огрызнулся. – Ей все равно, сколько у меня денег.

– В том то и дело, сын мой. За такую женщину придется всю жизнь бороться. На каждое ее самостоятельное решение ты будешь реагировать, как баран на новые ворота. То есть, упрешься, и не будешь ей ничего разрешать. В какой-то момент она взъестся и бросит тебя ко всем чертям. – Быстро расписала мама мне мое будущее.

– Я не буду ей ничего запрещать. – Упрямо проворчал я.

– Хочешь сказать, что она сама взяла и посреди бела дня уснула? – Мама скептически смотрела на меня. – За обедом она выглядела весьма бодро.

– Она еще болеет. – Я старался быть убедительным, но родительница знала меня слишком хорошо.

– Ой, дурак! – Закрыла она лицо ладонями. – Сбежит она от тебя, твердолобого такого. Нельзя птицу в клетке держать, а бабочку в рамочке на стене. Женщину нужно уметь отпускать от себя, чтобы она была рядом.

– Ее сестра вполне себе уживается с контуженным спецназовцем, который ее постоянно под колпаком держит. – Не согласился я.

– Ее сестра не того склада характера. Твоя Яна вполне могла бы взводом десантников командовать при случае. Ты посмотри, стоило мне сегодня хоть какое-то условие поставить, как она тут же бросилась свою свободу отстаивать. А как она от Лидочки мастерски избавилась? За десять минут нашла ей достойную замену. Кстати, спасибо. Ада Лаврентьевна прекрасный специалист. Два косяка уже отследила и финансовый отчет предоставила вовремя.

– Пожалуйста. – Проворчал я.

– Так вот, насколько я поняла – Марина больше на своего отца похожа. Такая же возвышенно-оторванная от реальности, как Генрих был. А Яна…

– На своего отца. – Припомнил я. – Такая же приземленно-практичная.

– Именно. – Согласилась мама. – И чего ты из львицы трепетную лань пытаешься сотворить? Еще и принудить ее к чему-то такими… нечестными методами. Да знала бы она, как мне пришлось из себя стерву в ее присутствии строить, сбежала бы от тебя, сверкая пятками.

– Ты утрируешь. – Вновь попытался я отстоять свою позицию.

– Нет. Ты сын своего отца. По-моему, тебе от меня ничего не досталось, кроме плохого зрения. – Покачала она головой. – Да и то я уже его исправила, а ты все никак на операцию не согласишься.

– Это-то тут причем. – Насупился я.

– При всем. – Хлопнула она ладонью по столу. – Вот что я скажу тебе сын, или начинай себя с Яной вести по-человечески, или я ее научу плохому. Я буду самой лучшей в мире свекровью, которая будет учить ее тому, как с тобой, неразумным, обращаться правильно нужно.

– Яна еще не согласилась выйти за меня замуж. – Проворчал я, отвернувшись.

– Всегда знала, что у меня сын – придурочный собственник с девиантным поведением в личном плане. Надеюсь, что ты сказал ей про то, что любишь. Что жить без нее не можешь. Что в последние месяцы только о ней и думаешь. Что меня всю извел со своей постоянной Яной. – Принялась рассуждать она.

– Мам, перестань. – Мне стало не по себе. – Я ей сказал, что мне с ней хорошо. Комфортно. Что я хочу быть с ней.

– Господи, за что ж ты меня так наказываешь? – Мама подняла глаза к потолку.

– Мам, там не небо, а второй этаж. – Напомнил ей тихо.

– Это не отменяет того, что у тебя вместо мозгов тормозная жидкость. И ты эгоист до мозга костей. Ты ей о любви собрался рассказать после рождения троих детей? Или внуков? – Мама встала, обошла стол и дала мне легкий подзатыльник.

– Ай! Да скажу я ей все. – Пригнулся. – Я просто боюсь, что она мое признание посчитает еще одним способом надавить на нее.

Я тут же получил еще один подзатыльник.

– А так она будет думать, что тебе просто поразвлечься захотелось. Так, все! – Она снова села за стол и сделала грозное лицо. – С этого дня я принимаю Яну в свою семью и становлюсь заботливой свекровью. И знай, замуж я ее выдам за первого, кто ей о любви рассказывать будет. Я слышала, что у нее хорошие отношения с директором картинной галереи…

– Нет! – Тут уже я на ноги вскочил. – Ты издеваешься?

– Сын, пока что ты издеваешься сам над собой. У тебя есть любимая женщина, а ты с ней даже поговорить нормально не можешь. В чувствах признаться. Такое ощущение, что я эмоционального инвалида родила. Трус, а не мужик получился. – Она устало потерла лоб.

Мне тут же стало стыдно. Мама права. Трус я. Я постоянно боюсь спугнуть Яну. Боюсь, что она обо мне плохо подумает. Боюсь, что она меня пошлет со всей этой любовью. Боюсь, что она кого-то полюбит, и это буду не я. Но ведь так нельзя. За любовь нужно бороться. И лучше бы честно. Пока что я сам себе противен. Разве этому меня отец учил? Маме он сразу в день знакомства сказал, что любит. А потом добивался от нее ответного чувства. А я что творю?

– Хорошо. Я завтра же с Яной поговорю. – Решился.