Упал. Очнулся. Папа! - Янина Логвин Страница 37

Надо обязательно подумать, что с этим делать дальше и как быть, но не сейчас.

Сейчас я оставила еду на столе и быстро привела себя в порядок, подкрасив глаза у зеркала в прихожей и воспользовавшись любимым, недорогим парфюмом. Одела Сонечку и помчалась с дочкой сначала в детский сад, а затем и на работу (не забыв прихватить с собой и тяжелый портфель с графином). Рита со Стёпкой выходили в школу через полчаса после нас, так что по факту я оставляла Воронова на целый день одного. Впервые чужого человека в своей квартире. А если быть еще точнее, то грозного шефа-гоблина в своей спальне — с ума сойти!

Реши я рассказать об этом кому-нибудь в «Сезаме», мне бы в ответ покрутили пальцем у виска, и были бы правы. А так, я просто вздохнула и смирилась.

Мне нравилось приходить на работу раньше положенного времени. Встречать Матвея Ивановича за своим рабочим столом в приемной, не подводя опозданиями ни его доверие, ни доверие рабочего коллектива. Да и с транспортом дела обстояли лучше, когда получалось выбраться из дому пораньше — так и привыкла. Вот и сегодня я пришла в офис одной из первых, поднялась по пропуску на родной этаж и очень удивилась, заметив, что в кабинете Куприянова уже горит свет, и он на месте.

Дверь в кабинет моего шефа была по-прежнему надежно заперта (так же, как и в конце прошлой недели), видимо, поэтому Куприянов почти сразу же, как только я разделась и убрала пуховик в шкаф, нарисовался в приемной и встал у моего стола. Поджав спесиво губы, сунул руку в карман брюк дорогого костюма, а пальцами другой руки нервно забарабанил по столешнице.

Решив не испытывать судьбу дважды, я на всякий случай выставила на стол графин.

— Здравствуйте, Валерий Александрович. Вы сегодня неожиданно рано, — поздоровалась с мужчиной вежливо, но вместе с тем настороженно и холодно.

Садится за стол не стала — мало ли что. Я еще не успела забыть, как этот тип ко мне приставал и что замыслил.

— М-да, рано. Дела не ждут, — неохотно подтвердил тот, шаря по мне сканирующим взглядом. — Конец года, сдача объектов… С такой нервотрепкой не поспишь. Доброе утро, Даша.

Ха! Да когда он эти объекты сдавал-то?! Тоже мне сказочник!

— Лучше Дарья, Валерий Александрович. Доброе. Вы что-то хотели? — ровно поинтересовалась. — Внимательно вас слушаю.

Куприянов хотел. Он еще в пятницу рыскал по офису, как голодный койот — такой же худой и беспокойный, бросая на меня косые взгляды и на что-то решаясь. Попытался бы раньше подойти, но боялся, что Воронов вернется. А за выходные, видимо, осмелел.

— Да, хотел. Дайте мне ключи от кабинета, милочка. И срочно! Мне необходимо там взять важные документы.

В своих предположениях я не ошиблась, и мне это не понравилось.

— Какие именно вам нужны ключи и от какого кабинета? Уточните, пожалуйста.

— От кабинета генерального директора, естественно. Срочно!

Кто бы сомневался! Я постаралась ответить максимально корректно и коротко.

— Не дам.

— То есть, как это?

— А вот так. В моем протоколе обязанностей секретаря нет такого распоряжения.

Куприянов, конечно, предполагал, что ему со мной придется нелегко — недаром вторые стуки ходил вокруг да около. У нас с ним с первого дня не заладились отношения. Но такой прямой грубости от «мелкой сошки» не ожидал. Поэтому тут же взорвался возмущением, отбросив в сторону все вежливые реверансы:

— Что значит, не дадите? Я исполнительный директор, на минуточку! Вы обязаны мне подчиниться! Немедленно, Петушок, дайте ключи!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Извините, Валерий Александрович, но я не имею такого права.

— Слышишь, ты, выскочка! — мужчина наклонился, и мне пришлось поднять графин. — Ты что тут из себя возомнила? Кем себя считаешь? Хочешь сорвать работу всей корпорации?! Быстро дала ключи, если не хочешь, чтобы все узнали, каким местом ты тут перед Андреем вертишь и в какой позе его обслуживаешь! Иначе я тебя сегодня же уволю!

Да, вот так и сказал. Прямо в лоб. Стоило ли сомневаться после выходки Воронова со столом, что Нелечка скроет произошедшее в кабинете от любовника. Но, увы, мой дорогой шеф, когда меня под него прятал, вряд ли думал о репутации своего секретаря.

Подумаешь, какая-то «Петухова».

Заметив, как я побледнела, Куприянов воспрял духом — даже глаза заблестели. А вот мне стало обидно за себя и жаль, что старшему внуку Матвея Ивановича уже никогда не стать порядочным человеком.

— Уволить меня вы не можете, это право есть только у генерального директора, — сухо напомнила часть своего рабочего договора. — А так как я являюсь его личным секретарем и доверенным лицом, то наши с ним рабочие отношения вас никоим образом не касаются. В этот кабинет могут войти только два человека — ваш уважаемый дед Матвей Иванович и Андрей Игоревич. Извините, но это правило, и оно вам хорошо известно.

Вообще-то, в кабинет могли войти три человека, включая меня, но я ведь сейчас не о буквальной стороне дела сказала, а о принципиальной.

— Конечно, если вы сейчас позвоните Андрею Игоревичу, и он распорядится передать вам ключи, то я с удовольствием это сделаю, — пообещала, стараясь держать лицо. Хотя хотелось облить этого пижона какой-нибудь зловонной гадостью, и желательно липкой! Но под рукой был только графин — на самый крайний случай.

— Я пробовал, но он не отвечает на мои звонки! — вынужденно и с досадой признался Куприянов.

— Это потому, что он занят. Я же сказала, что у него очень важные дела, и передала записку.

— Когда Воронов появится в офисе, немедленно сообщите мне! Сразу же!

— Конечно, Валерий Александрович. Непременно сообщу!

— С каким же удовольствием, Петушок, я тебя уволю, когда придет время, — пообещал мужчина. — И договор не поможет. Никто тебе не поможет! Скатишься у меня на самое дно, где тебе и место!

А вот от этих слов, прозвучавших будто шипение змеи, стало не по себе и откровенно страшно. Я знала, что он на все способен, но виду, что испугалась, не подала. Впилась рукой в стол, а глазами в него, оставаясь максимально натянутой.

Но ничего не ответила, с тем Куприянов и ушел. Какой же мерзкий тип!