Встретимся в Загсе или на небесах - Ива Ривер Страница 37

Погода снова испортилась, зарядив дождями, темнело рано, за окном было сумрачно, а здесь, перед камином — тепло и уютно. Если бы не грустные думы.

Я тоже не сильно разбираюсь в вопросе, поднятом Галкой, но хорошо понимаю, как это иногда трудно — правильно выбрать путь… И никто ведь валун-указатель на дороге не поставит: «Налево пойдёшь… на право пойдёшь…» А прямо пойдёшь — так прямиком мордой об камень…

Да даже если правильно выбрать… сколько там ещё трудностей встретится — не счесть!

«Никто не знает, что там впереди, а в моём случае, похоже, и экстрасенсы мне не в помощь, — с усмешкой подумала я. — Пора уже, наверное, самой научиться видеть ясно… А то не жизнь у меня, а чёрте что какое-то, с этими сбитыми настройками…»

— Девчонки, вы чего в темноте сидите? — Свет резко зажёгся, заставив на секунду зажмуриться.

— Ой, Саш, ты уже пришёл? А я, кажется, уснула… — Галка, зевая, потянулась в кресле и вытянула руки навстречу мужу.

Пока я предавалась раздумьям, дрова прогорели и сейчас медленно угасали, рубиново мерцая на дне камина. Трогательно и печально.

Сашка поцеловал жену и подсел ко мне на диван.

— Рит, а ты как себя чувствуешь, нормально? — заботливо спросил приятель. — Лицо у тебя какое-то усталое.

— Да, вроде, ничего, — откликнулась я, попытавшись улыбнуться, — сплю вот только плохо.

— Что, бессонница? Давай я тебе снотворного классного дам?

— Да нет, наоборот, кошмары…

В последнее время меня в самом деле опять начал преследовать один постоянный сон, значения которого я никак не могла разгадать.

— Понятно, — вздохнул Сашка. — Мне тоже чёрте что снится. Да и вообще депрессняк замучил. Хоть Ваньку с его творением приглашай!

Мы кисло улыбнулись, вспомнив, как хохотали над мексиканскими страстями. После трагедии в клубе Иван к нам почти не заходил, с головой уйдя в работу над романом.

Вспомнились слова Саввы о том, что рассмешить тоже нужен талант.

«А если это и есть Ванин путь?» — пришла мысль, поразив своей простотой.

Мне захотелось немедленно пойти к соседу и высказать ему всё, что я думаю по поводу его творения.

— Саш, а пойдём к нему сходим.

— Зачем? — удивился он.

— Поговорить хочу.

— Куда ещё? — поднялась Галка. — Ужинать давайте.

— Галюнь, ты накрывай пока, мы быстро. Пойдём, Саша, мне правда надо.

Я накинула на плечи вязаный кардиган и вышла на крыльцо. Вечер окутал наш отдалённый район тишиной, нарушаемой лишь негромко шелестящим по крыше моросящим дождём. Влажный холодный воздух тут же проник за воротник, вызывая дрожь, и захотелось немедленно вернуться в дом к тёплому очагу.

Сашка появился следом, прикрыл дверь и, раскрывая большой чёрный зонт, спросил:

— Идём?

Я кивнула и стала медленно спускаться по мокрым ступенькам.

Ваня, не ожидавший увидеть нас на пороге, обрадовался чрезвычайно.

— Несси, Александр! Как я рад, что вы пришли! А где Галина?

— Добрый вечер, Ваня, — улыбнулась я. — Мы на минутку.

— Ну отчего же? Проходите, проходите, — он засуетился, приглашая нас в гостиную, где на стеклянном журнальном столике высился открытый ноутбук. — Вы очень кстати, я только что закончил двадцать пятую главу, и собирался за баночкой пива ещё раз её просмотреть. А тут вы! Такая невероятная удача! Сейчас зачитаю. — Ваня метнулся к компу.

— Не надо, — твёрдо сказала я. — Мы по другому поводу.

— Да? А по какому?

— Точнее, поводом именно твой роман послужил, но читать ничего не нужно.

Иван встревожено посмотрел на меня, на Сашку, и прикрыл крышку ноутбука.

— Вань, мне очень стыдно, но я в отношении тебя вела себя по-свински, — сказала я.

В его взоре промелькнуло удивление. Я вздохнула и выпалила:

— Мы смеялись над тобой, считая твой труд идиотской затеей. Извини, но это правда. Твой роман не сентиментальный, и уж тем более не исторический. Но кто я такая, чтобы давать советы, как писать, что писать, и писать ли вообще? Никто. Обычный человек, который сам запутался…

— Ну как? Ты же эта… муза, — неуверенно возразил он.

— Не перебивай, мне и без того сложно говорить. Ты выбрал эту дорогу — прекрасно, дерзай! Может быть, это самое главное в твоей жизни, твоя планида, кто знает. А мы… мы смеялись до слёз, читая твоё творение. Это честно. Гениальный стёб, как сказал Пётр. Но если ты по-прежнему будешь считать свой роман серьёзным произведением, извини, я не прочту больше ни строчки. Я просто не готова воспринимать его в таком жанре, и мне стыдно обманывать тебя, как автора. Впрочем, это вовсе не значит, что ты должен что-то менять или бросить писать. Поступай, как считаешь нужным, — я шумно выдохнула и оглянулась на Сашку. Он, не зная, что добавить, мрачно стоял, опираясь о дверной косяк.

— Но Несси… — озадаченно начал недоумевающий Ваня.

— И, пожалуйста, никогда больше не называй меня так. Это была всего лишь глупая шутка, ещё раз извини, — перебила я. — Не стоит пускаться в дискуссию, всё, что я хотела сказать — я сказала. Дальше думать и решать тебе, — и попрощавшись, поспешно направилась к выходу, оставив растерянного Ваню стоять посреди комнаты.

Уже у двери до нас донеслось: «Ничё не понял…»

— Ну и зачем? — спросил Сашка по дороге к дому.

Я пожала плечами.

— Не знаю, Саш. Надо. Давай не будем это обсуждать, хорошо? Мне и так от всего происходящего хреново. Знаешь, что, дай мне, наверное, своих снотворных таблеточек, — попросила я, надеясь, что препарат наконец перекроет тревожному сновидению доступ к моему измученному сознанию.