Выйти замуж за 25 дней - Алина Кускова Страница 37

Соня, дожидаясь вечером Скрипкина, выглядывала в окно. Она не сказала ему номер квартиры, опасаясь, что если отношения ни к чему не приведут, то у нее хоть не будет лишнего повода волноваться из-за непрошеных гостей. Выглянув в очередной раз, она заметила Федора у мусорного бака. На пару с ее соседом Чесноковым они что-то там искали. Соня пригляделась. Да, действительно, Скрипкин шарил рукой по контейнеру. Может, он голодный, подумала Соня, которая где-то слышала, что журналист должен быть голодным. Но почему, она уже не помнила. Нужно сводить его в кафе, решила девушка и побежала в подъезд.

Федор Скрипкин смотрел на идущую к нему Соню и представлял, как та вместе с ним будет стоять на трибуне, специально возводимой каждый год на День рождения города Тугуева, и мэр протянет ему руку для приветствия. Он, Федор Скрипкин, единственный журналист, который нашел в городе первого бомжа и пресек это неблагодарное дело на корню. Завтра он напишет об этом большую статью на целую газетную полосу, в которой разгромит тугуевскую общественность, прошедшую мимо такого примечательного факта. Слава о нем прогремит на весь район. Соня рядом с ним на трибуне будет очень даже неплохо смотреться. А после этого он займется целым расследованием, почему именно в Тугуеве завелся одинокий бомж, питающийся на помойках. И напишет еще одну статью, каким образом этого избежать другим маленьким городкам. Свой материал он пошлет в областную газету, там его с радостью опубликуют… И Федора станет благодарить сам губернатор области. Сонин образ при этом как-то поблек. Аккуратно зализанные светлые волосы, простоватые очки, отглаженные джинсы с белой маечкой, темная курточка… Если она отлично вписывалась в районный масштаб, то в областном хотелось бы чего-то более яркого. Ведь не за горами и Пулицеровская премия, а там вообще нужен креатив.

Соня не знала, о чем думает, глядя на нее, Скрипкин, и радостно улыбалась. Этим она совершенно подкупила Скрипкина, который решил до областного мероприятия, где его наградят как лучшего журналиста, с ней не рвать. Но и тратить напрасно время не стоит. Федор решил, раз такое дело, что ему подвернулся необыкновенный шанс, использовать каждую минуту. Таким образом, совместить приятное с полезным.

– Какой типаж искал еду на вашей помойке! – горячо зашептал Соне на ухо Федор. – Какая экспансия, сколько страдания в глазах! В каждом движении – вопиющая безысходность.

К этому моменту Артемий Федорович Чесноков, отыскавший свои крючки, уже скрылся в подъезде. Соня удивленно уставилась на облезлого рыжего кота, рывшегося в переполненном контейнере, и не заметила в его глазах никакой безысходности. Напротив, котяра был чрезвычайно доволен тем обстоятельством, что Чесноков, мешавший ему нормально развлекаться, отчалил восвояси.

Странные люди, эти журналисты, подумала Соня. А ведь Лариса ее как раз перед этим свиданием предупреждала, что белые и пушистые они только на первый взгляд. Ей-то уж виднее, недаром в ее личной жизни один такой журналист не удержался. Конечно, причина была не та, что из белого и пушистого он неожиданно стал линялым и редким. Просто он уехал в командировку, из которой не вернулся на прежнее место работы. Вместо него как раз и был прислан после окончания журфака Федор Скрипкин.

– Так куда мы пойдем? – поинтересовалась Соня, когда под ручку со Скрипкиным сделала пару кругов вокруг собственного дома.

– Куда пойдем? – Федор понял, что ждать, когда в очередной раз у помойки появится еще один такой же Чесноков, бессмысленно. Он глубоко вздохнул, поморщил лоб, и внезапная идея озарила его лицо. – Мы пойдем на вокзал!

– Ты уезжаешь? – удивилась Соня.

Федор никуда ехать не собирался. Просто он знал, что иногда на Тугуевском вокзале тусовались заезжие бомжи.

– Там такая романтичная обстановка, поезда, убегающие вдаль, пассажиры с тоской на лицах…

– Думаешь? – недоверчиво поинтересовалась Соня.

Они пошли на вокзал по старой липовой аллее, посаженной во времена царя Гороха. Вот в этой аллее действительно была какая-то романтика. Соня даже пожалела, что, уехав к немцам, она целых два года, а может, и больше, не увидит эти прекрасные деревья, покосившиеся скамейки с сидящими на них бабушками, выгуливающими своих внуков, и стайки подростков, тайком распивающих пиво…

На вокзале не было ничего особенного. Поезда с электричками бежали строго по расписанию, пассажиры же, в отличие от них, постоянно опаздывали и ругались. Если здесь и были какие-то бомжи, то наверняка проездом. Вышел, посмотрел на городок, ужаснулся и залез обратно в электричку. Федор посадил Соню на лавочку и безрезультатно обежал вокзал со всех сторон.

– Придется использовать в статье местный материал, – разочаровался он.

– Пойдем в сквер, – предложила Соня, догадываясь, что Скрипкин занят, помимо нее, еще чем-то другим.

– Хорошая идея, – задумался тот. – Наверняка в зарослях у пруда, как раз напротив кабака, можно найти парочку лиц без определенного места жительства.

– А разве нам вдвоем плохо? – обиделась Соня.

– Что ты! – успокоил ее Скрипкин. – Но с ними было бы еще лучше.

«Псих, – подумала Соня. – Или извращенец. Мамочка милая, наверняка маньяк!» Она внимательно оглядела Федора, но ничего подозрительного в его облике не нашла. Полноватый, светловолосый, с колючими зелеными глазами, на вид – вполне добродушный.

– Ладно, открою тебе тайну! – сказал Скрипкин и зашептал: – Есть информация, что в городе под видом бомжа действует один заграничный шпион. Нам нужно его найти и обезвредить!

– Мамочка милая, – испугалась Соня, представляя, как она будет обезвреживать заграничного шпиона, – я не смогу!

– Тогда сядь на эту лавочку и жди меня, – приказал Скрипкин, когда они пришли в сквер, и добавил, желая смягчить обстановку: – Родная. Жди меня и я вернусь.

И исчез в кустах. Вот тебе и свидание, у Сони навернулись слезы на глаза. Позвонить Лариске и пожаловаться? Она наверняка скажет, что предупреждала об этих коварных журналистах. Маме позвонить? Та испугается, прибежит, наделает кучу шума. А вдруг действительно Федор занят профессиональным делом. Хотя Соня раньше не слышала, чтобы поимкой шпионов занимались журналисты. Обычно это делают органы безопасности. И во время задержания, как показывают в фильмах, много стреляют, перепрыгивая через безжизненные тела.

Соня решила, что больше не станет играть с судьбой, она встала и сделала пару шагов. Но тут ее ногу схватила чья-то цепкая рука. Соню от неожиданности словно парализовало. Она тупо уставилась в сгущающиеся сумерки, но ничего не разглядела, кроме волосатой ручищи.

– Стой! – раздалось вдруг из-под лавочки, на которой только что сидела Соня. – Пароль!

– На горшке сидел король, – автоматически произнесла Соня первое, что пришло ей на ум.

– Правильно, садись, – сказала рука, продолжая ее держать.

Соня вернулась на место, огляделась по сторонам – никого. Хоть бы Анатолий появился со своим Цером! Эльвира, дорогая, ну где же ты гуляешь?! Вокруг не было ни души. Только Соня и маньяк. Или Соня и бомж. Или Соня и шпион?! Она зажмурилась. Сейчас появятся органы безопасности и начнут стрелять. Прошла, казалось бы, вечность, никто не появлялся.