Полька и Аполлинария - Галина Гордиенко Страница 37

Поля изумленно смотрела на старуху: СТО ТЫСЯЧ! Да она и десяти в руках не держала, как можно так запросто говорить о ста тысячах?

Софья Павловна не терпела пауз. И тугодумства не терпела. Считала, Поля обязана отвечать на любые ее вопросы, причем сразу и откровенно. Мол, именно за это она и получает зарплату. Иначе вот он, порог. Силой Полю никто здесь не держит. Софья Павловна совсем не стеснялась об этом напомнить.

Поля заторможенно сказала:

–Для меня это огромная сумма. Можно подумать?

–Нет. Мне интересны именно первые порывы. Они… более честные.

–Тогда… – Поля мучительно покраснела. – Тогда я купила бы двухкомнатную квартиру. Из самых маленьких и недорогих, поближе к университету. Мне на нее этих денег хватит?

–Нет, – Софья Павловна сухо усмехнулась. – Если поближе к университету – это самый центр – квартира обойдется в полтора миллиона, не меньше. Цены на недвижимость нужно знать, Аполлинария.

–О-о, – разочарованно протянула Поля, – как дорого! Я думала: сто тысяч очень большие деньги.

–Смотря для чего.

–Тогда… сняла бы квартиру. Двухкомнатную. На это ведь денег хватит? Мой… мои знакомые снимают такую за шесть тысяч рублей. Правда, не в центре. – Поля помолчала, морща лоб, что-то прикидывая в уме, и прошептала в ужасе: – В год выходит семьдесят две тысячи?!

–Почему непременно двухкомнатную? – с любопытством спросила Софья Павловна. – Комната у какой-нибудь старушки или даже угол – много дешевле.

Поля замялась, ей не хотелось рассказывать о себе. Софья Павловна сурово напомнила:

–Только правду!

«Ну и ладно, – угрюмо подумала Поля. – Мы все равно видимся только здесь, кому интересно знать обо мне?»

Поля поправила ветвь комнатного винограда, он вился по всей стене, яркий, нарядный, с крупными резными листьями, и неохотно буркнула:

–На мне маленькая сестра, ей около четырех.

–Почему не с матерью? – резко спросила Софья Павловна.

–Мама… все время болеет.

–Пьет, что ли?

–Нет!

–Тогда почему ребенок с тобой?

Поля поймала проницательный и странно неприязненный взгляд Софьи Павловны и опустила голову. Она не понимала такого отношения к себе. Временами казалось, старуха ее ненавидит. А временами Софья Павловна рассматривала ее лицо с откровенной жадностью, словно пыталась за ним что-то или кого-то увидеть.

Софья Павловна теперь редко встречала юную «компаньонку» в кресле, чаще в постели. Видимо, плохо себя чувствовала. Смуглое ее лицо с каждым днем будто ссыхалось. Кожа все плотнее обтягивала скулы, под глазами не исчезали темно-синие полукружья, нос заострился, губы стали тонкими и бесцветными. Софья Павловна не признавала косметики и совсем не подкрашивалась.

Зато она никогда не встречала Полю в неглиже или в неопрятном старушечьем халате. Неизменная белоснежная блузка с высоким воротником-стойкой, юбка или брюки из тонкой шерстяной фланели и обязательные украшения, эксклюзивные и очень дорогие. Софья Павловна не носила дешевой бижутерии.

Как-то она заставила Полю примерить старинный кулон – черненое серебро с каплями бирюзы. Словно меж путаного кружева летнего разнотравья затерялись яркие головки незабудок. Сама застегнула тугой замочек на Полиной шее и велела отойти к окну. Долго всматривалась в растерянное лицо девушки, а потом раздраженно прошипела: «Сними, видеть не могу!»

Будто Поля надела кулон по собственной воле!

Старуха молчала, ожидая ответ на свой вопрос. Поля неприязненно посмотрела на смуглое горбоносое лицо и через силу призналась:

–Отчим пьет. Часто. Наташа – она ему родная дочь – ужас как отца боится, он злой, когда пьян. И руки распускает, у малышки синяки неделями не сходили. – Поля судорожно вздохнула. – Я ее с собой забрала, Натку-Наталью. А Павка с мамой остался. Пока.

–Что значит – пока?

–Найду хорошую работу, обязательно заберу его, – Полины глаза упрямо блеснули. – Если сейчас не согласится, то через три года заберу, когда Павка школу окончит. Он хорошо учится, на одни пятерки, как я.

–А если мать не отпустит его?

–Отпустит. Папа хотел, чтоб мы с Павкой высшее образование получили, мама помнит.

–Павка тоже Морозов?

–Да. Только Наташа – Свиридова.

–Почему мать не выгонит мужа, не разведется?

–Она… его боится, – Поля опустила голову. – Говорит: он обещал нас с Павкой убить, если она от него уйдет. Мама… слабая.

–А ты боишься?

–Нет. Я его ненавижу.

Софья Павловна кивнула, будто принимая дикий Полин ответ, и задумчиво протянула:

–Увеличим сумму. Представим – ты купила квартиру. Остались деньги, тысяч пятьсот, на что ты их потратишь? На одежду – все-таки девушка твоего возраста не должна ходить в джинсах и футболке как мальчишка. На драгоценности – прекрасное вложение денег. На поездки за границу, почему бы ни посмотреть мир, если появилась возможность?

Поля хмуро улыбнулась. Ей не нравился этот разговор: к чему переливать из пустого в порожнее?

Но промолчать она не осмелилась. Уж очень напряженно смотрела на нее старуха, настороженно и зло, словно и без Поли знала, что именно сейчас услышит.

–Я б положила все в банк, – угрюмо сказала Поля. – Брала бы оттуда лишь в том случае, если б не смогла заработать, сорвалось что-то или я заболела.

–Почему просто не жить на эти деньги?

–Мне еще Павку учить и Натку на ноги ставить.

–Тебе?

–Я – старшая.

–Ты дура, Аполлинария Морозова, вот ты кто! Тебе жить нужно, а не загонять себя в угол! Твои Павка и Наталья на совести матери, а не на твоей, неужели ты этого не понимаешь? Именно она отвечает за них по закону! И за тебя, кстати, отвечает, ты еще не совершеннолетняя!

Поля отвела взгляд в сторону, не в силах смотреть в темные, горящие странной злостью глаза старухи, и вяло пробормотала:

–Каждый живет, как умеет. И потом – мне скоро восемнадцать, я уже взрослая.

На этом разговор прервался. Софья Павловна швырнула в Полю подушку и велела убираться вон.

Так часто случалось, Поля уже не обижалась и не пугалась. Старуха на следующий день встречала ее как ни в чем ни бывало и снова приставала с какими-нибудь вопросами. И что она находила в них интересного?

«Пожалуй, я действительно не отказалась бы от упавших с неба денежек, – хмуро размышляла Поля, гуляя в парке с младшей сестрой. – Жаль, бесплатный сыр бывает только в мышеловках…»