Расколотая радуга - Мэри Джо Патни Страница 36

— Он… он выживет?

— Не знаю, но какой-то шанс появился. — Ян сжал ее руку. — Если Кеньон выкарабкается, то своей жизнью будет обязан вам. Надеюсь, вам стоило ради него рисковать?

— Стоило. — Кэтрин слегка улыбнулась. — Признайтесь, Ян, вы рады, что появился предлог проэкспериментировать новый вид операций?

— Пожалуй, это было любопытно, — шутливо проговорил врач. — Не знаю только, что получится.

Кэтрин прикрыла глаза. Она сделала все, что могла. А теперь что Бог даст.

Кэтрин проснулась еще затемно и, когда, шевельнув рукой, почувствовала резкую боль, вспомнила, что произошло. Донорство нелегко далось ей, она была в полуобморочном состоянии, и Ян заставил ее выпить несколько чашек горячего, сладкого чаю, после чего приказал ей отдыхать по крайней мере до утра. Оставив Элспет присматривать за домом, Ян отправился в палаточный госпиталь.

Кэтрин осторожно села на кровати и спустила на пол ноги. С большим трудом она поднялась и надела платье, чтобы согреться, а потом вышла из комнаты.

Через холл напротив были комнаты Чарльза и Энн, и она заглянула туда. Свет лампы падал на Ферриса, который спал на тюфяке за кроватью. Дышал Чарльз легко, и цвет лица у него был здоровый. Она с болью бросила взгляд на его ампутированную до локтя руку. Ничего, эта потеря не разрушит его жизни. Главное, что он жив. С ним все будет в порядке. Надо будет спросить у Элспет, отправили ли письмо Энн, которая, наверное, с ума сходит от беспокойства.

Потом она отправилась на другой конец дома и все время держалась за стену, чтобы не упасть. В комнате Майкла горел свет, но возле него никто не дежурил. Может быть, Элспет решила, что ничем не сможет помочь человеку в таком состоянии или же просто очень устала за последние несколько дней от непосильной работы.

Майкл ворочался на постели и энергично дышал. Даже слишком энергично. Кэтрин, пошатываясь, пересекла комнату и положила ладонь ему на лоб. Лоб был горячий и потный. Она знала, что лихорадка неизбежна, и все же это не могло ее не беспокоить.

В открытых глазах Майкла не было и проблеска сознания.

— Майкл? Полковник Кеньон? — тихо окликнула его Кэтрин.

Он дернулся, пытаясь встать, и прошептал:

— Я иду. Держитесь, держитесь…

Опасаясь, как бы он не свалился с кровати, Кэтрин схватила его за плечи и не отпускала.

— Нет, Майкл, вам надо отдохнуть. Вы скоро поправитесь, и все будет хорошо.

Однако Майкл при всей своей слабости пытался вырваться, и Кэтрин, не в силах совладать с ним, взобралась на кровать и, крепко прижав его к груди, убаюкивала, словно ребенка. Майкл немного успокоился, и Кэтрин вспомнила Эми. Та тоже всегда металась, когда в детстве у нее бывал жар. Теперь Кэтрин знала, что делать. Надо спеть колыбельную: «Спи, дитя мое, усни…»

Кэтрин гладила Майкла по голове и пела ему колыбельные, все, которые знала. Ее голос успокаивал Майкла, но стоило Кэтрин умолкнуть, как дыхание его учащалось. После колыбельных Кэтрин перешла к слышанным еще в детстве старинным песням: «Зеленые рукава», «Ярмарка в Скарборо», «Деревья, которые были такими высокими», и еще она спела ему любовную песню — «Выпей только за меня» — и смутилась. Все песни были красивые, мелодичные.

А каким замечательным балладам научили Кэтрин ирландские солдаты на Пиренейском полуострове! Она и их спела Майклу, в том числе охотничью песню «Юный менестрель»:

Ушел из дому юный менестрель И в битве голову сложил. Из рук он выронил отцовский меч И лютню звонкую свою…

Кэтрин умолкла, у нее перехватило дыхание, было невыносимо вспоминать о войне. Потом она принялась напевать мелодию «Лондондерри Эйр», без слов.

Она умолкла, лишь когда охрипла и едва могла открыть рот, так устала. Майкл больше не дергался и как будто уснул.

Кэтрин понимала, что ей не следует здесь оставаться, но трудно было считаться с условностями, когда жизнь

Майкла все еще висела на волоске. К тому же она не знала, хватит ли у нее сил добраться до своей комнаты.

Вздохнув, Кэтрин устроилась на подушках. Его небритые щеки приятно покалывали грудь сквозь тонкую ткань. Волосы у него все еще были влажными, но он перестал потеть, и жар как будто бы спал. Слава Богу, кризис миновал.

Он выздоровеет и уедет. Одно лишь сознание того, что он здоров и счастлив, пусть даже вдали от нее, успокоит душу, но никогда больше они не будут так близки, как сейчас.

Зная, что он не услышит, Кэтрин прошептала:

— Я люблю тебя, Майкл. И буду любить всегда.

Она поцеловала его в лоб, так же как целовала Чарльза. Никто в мире не осудит ее за такой поцелуй.

Совершенно измученная, Кэтрин забылась тяжелым сном.