Гламуру вопреки - Карен Ямпольски Страница 36

Джош мгновенно просиял.

— Не сомневаюсь, — ответил он. — Сто процентов. С такой крутой мамашей…

Я сжала его кисть в своей, и мы пошли дальше — смотреть, как счастливые дворняги устраивают свои развеселые собачьи бега.

— Думаю, нам предстоит скоро это выяснить, — лукаво сказала я и со значением посмотрела ему в глаза.

Лицо Джоша вновь озарилось радостным светом, идущим откуда-то изнутри.

— Значит, думаешь уже скоро начать пробовать? Я не хотел на тебя давить — сама понимаешь, вся эта суета с журналом… О каком примерно сроке ты говоришь?

— Ну, — я быстро подсчитала в уме, — примерно в августе.

— Отлично! — Он присел на корточки, чтобы погладить немецкую овчарку. — Это просто замечательно. Тогда начнем этим летом.

— Дело в том, — начала я, — что пробовать нам уже и не надо. Я прикинула, что август — вполне подходящий месяц для родов. Ну, знаешь, до августа осталось примерно восемь месяцев… А, судя по моим подсчетам, я уже приблизительно на четвертой неделе. Хотя все это еще нужно будет подтвердить. На пятницу у меня назначен прием у гинеколога. — Я наконец договорила и улыбнулась ему, ожидая ответа.

Джош остановился, вытаращив глаза.

— Ты не шутишь? — спросил он в изумлении. — Ты имеешь в виду…

Я кивнула — и он подхватил меня и закружил, сжимая в объятиях.

— Я стану отцом! — закричал он. — У нас будет ребенок!

— Mazel tov! ^[29] — откликнулся какой-то прохожий.

Мы ликующе расхохотались. Его реакция принесла мне и облегчение, и бурную радость. Джош меня поцеловал, и я почувствовала, что никогда еще прежде мы не были столь близки.

Когда мы наконец разъединились, Джош потащил меня к фонтану и заставил закрыть глаза руками.

— Досчитай до двадцати. Медленно, — распорядился он, отходя куда-то в сторону.

Я даже представить себе не могла, какой козырь он припас в рукаве. Но все-таки послушалась.

Когда я досчитала до двадцати, он подошел ко мне сзади и положил мне руки на плечи.

— Открой глаза, — сказал он.

Я повиновалась, и он медленно развернул меня. На снегу были вытоптаны следующие слова:

ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ, ДЖИЛЛ

Я остолбенела, разглядывая надпись. Странно, но мне даже не приходило в голову вступать в брак просто потому, что я беременна. Но Джош был воспитан более консервативно, и я понимала, почему он принял такое решение.

— Ну же? Отвечай, пока не растаяло, — сказал он. — Или мне нужно произнести это вслух?

Я напрочь утратила дар речи.

Тогда Джош опустился на колено, взял мою руку и прижал ее к сердцу.

— Джилл, ты выйдешь за меня замуж?

— Это очень мило, но ты вовсе не обязан, — сказала я, по-прежнему пребывая в замешательстве.

— Я знаю, — сказал Джош, не вставая. Джинсы его совсем уже вымокли в районе колен. — Я хочу жениться на тебе, с ребенком или без.

И в этот момент я поняла, что я не только хочу родить это дитя, но еще и выйти замуж за его отца.

— Хорошо, — сказала я. — А теперь вставай, пока не промок до нитки.

Мы снова поцеловались, а затем отправились в «Реджио», дабы отпраздновать событие чашкой горячего шоколада. Там мы потягивали какао и строили планы на будущее. Мы решили, что церемония в мэрии состоится через несколько недель, а присутствовать будут лишь самые близкие.

Сара была моей свидетельницей; свидетелем со стороны Джоша стал Кевин Элуэтт. Серена тоже пришла, и не одна, а с новорожденной дочкой Алексис. После стольких лет лечения и непростых месяцев беременности они с Кевином наконец-то стали счастливыми родителями.

Церемония получилась славная, быстрая и скромная. На мне было платье от Ферретти цвета слоновой кости, а в руках я держала букетик белых роз. Джош в кои-то веки отказался от своего повседневного облачения ради костюма (единственного в гардеробе). Мы обменялись кольцами: мне досталась фамильная реликвия семьи Джоша, ему — новехонький перстень из сплетенных полосок платины и золота. После этого, попрощавшись с друзьями и выразив им свою признательность, мы с Джошем отправились в «Були» на романтический ужин.

На улице в этот момент как раз посыпали снежные хлопья, оседавшие на голых ветвях, но призванные украшать те лишь до первого порыва ветра. Мы ускорили шаг, замерзая. Хотя на дворе стояла лютая зима, сердцем я чувствовала весну. Казалось, будущее сулит нам только хорошее. С каждым днем мне все сильнее хотелось стать мамой. Я часто ловила себя на том, что забываю о насущных делах и предаюсь фантазиям о материнстве. Я бы хотела унаследовать некоторые качества своей матери — например ее практичность. Однако я все же надеялась быть более независимой и менее мечтательной, желая, чтобы мой ребенок мог мне довериться и вдохновиться моим примером. Но больше всего я хотела быть просто хорошей матерью, а как уж я этого добьюсь — время покажет.

У Джоша тоже наблюдался душевный подъем. Руки у него были золотые, и он вскоре занялся планировкой мини-детской в уголке нашего лофта. Он готовился стать прекрасным «домашним» папой: целыми днями он готовил еду и помогал мне, как только мог, по вечерам. Он показал себя замечательным мужем, и я была уверена, что отец из него выйдет еще лучше.

По стечению обстоятельств после нашей с Джошем свадьбы в моей жизни образовался еще один союз. Крупнейший в мире издательский конгломерат «Нестром Медиа» уже долгие месяцы подбивал клинья к «Фрайер Пабликэйшнз», и вот сейчас сделка уже была близка к заключению. «Нестром» являлся домом для «Фэшенисты», «Эрудита», «Уорлд-трэвелера», «Феминистки», «Элгонкуина», «Эпикурейца» и многих других многотиражных, высококачественных, прибыльных журналов. Им завидовали все поголовно.

Я объявила о замужестве в офисе, но о беременности умолчала. Знали лишь Сара и Тасо, Серена и Кевин, мои родители и Алекс. И я надеялась сохранить это в тайне до завершения слияния.

Тем не менее газетчики из желтой прессы вовсю мусолили тему моей возможной беременности, учитывая наш с Джошем поспешный брак. Я, впрочем, сумела пресечь дальнейшие попытки влезть в мою личную жизнь, заявив, что мне все равно нужно было идти в мэрию за информацией для статьи (и я не соврала), а потому я, дескать, решила совместить приятное с полезным. Борзописцы купились, и их внимание скоро отвлекли более яркие сплетни о людях поизвестнее меня.

Когда новости о слиянии наконец просочились, нас с Полом вызвали на переговоры с Т. Дж. Олдхэмом, миллиардером, владевшим компанией. Однако встречи нам назначили порознь, отчего я ужасно занервничала: перспектива оказаться с медиа-магнатом наедине испугала меня не на шутку. Более того, моя встреча шла первой, а значит, я даже не могла выведать у Пола, что да как, и должным образом подготовиться.