Две свечи - Татьяна Бочарова Страница 36

— Не знаю. — Ольга пожала плечами. — Во вторник, наверное. Или в среду. Пойду в тот салон, в который ты меня водила в прошлый раз.

— Тогда иди в среду, — с уверенностью произнесла Ксюша. — Там мастер хороший, Лена, она всегда по средам работает.

— В среду, так в среду, — согласилась Ольга.

Ксюша молча ликовала. Было ясно, как дважды два, что Ольга на тренировку не успеет. И в парикмахерскую за ней Николай не увяжется, не мужское это дело по его понятиям. Таким образом, у Ксюши в распоряжении оказывался весь вечер. И ночь — если она сумеет осуществить свой план!

В среду она захватила на работу один из своих обалденных купальников. Ольга в четыре распрощалась и ушла, попросив пожелать ей «ни пуха, ни пера». Ксюша осталась сидеть в кабинете. Она чувствовала себя охотником в ожидании дичи. Ровно в половине восьмого она переоделась в купальник и заглянула в зал.

Николай был один. Он раз за разом поднимал тяжеленную штангу. По его лицу и шее градом струился пот.

— Ксюха! Вот это сюрприз! — Опустив штангу на пол, Николай широко улыбнулся. — Что-то ты пропала совсем. Смотри, потеряешь форму! — Он шутливо погрозил ей пальцем.

Ксюша тоже улыбнулась, но с оттенком грусти.

— У меня со спиной что-то неладное. Болит, сил нет.

— Спина? — Николай нахмурился. — Это плохо. Подойди-ка сюда. Дай, я гляну.

Ксюшу не нужно было долго уговаривать. Она приблизилась к нему, повернулась задом, демонстрируя упругие ягодицы, едва прикрытые тонюсенькой материей, похлопала себя ладошкой чуть ниже шеи.

— Вот тут.

— Здесь? — Николай дотронулся до ее спины.

Ксюша тут же ощутила знакомый, горячий жар. Он хочет ее! Хочет! И голос у него изменился, стал глуховатым, низким.

— Да, здесь. Ой!

— Что? — испугался он.

— Больно! Ужасно!

Николай аккуратно развернул ее к себе лицом.

— Вообще-то, тебе нужно показаться доктору. В таком состоянии нельзя заниматься. Можно навредить еще больше.

— А я думала, ты мне поможешь. — Она разочарованно моргала ресницами. — Ты же сумел вернуть себе форму.

— То себе. — Николай задумчиво хмыкнул. Ксюша заметила, что он искоса смотрит на нее. — Ладно, — произнес он все тем же странным, чуть сдавленным голосом. — Давай попробуем.

— Давай, — обрадовалась Ксюша. — Что мне делать?

— Стой, как стоишь. Дай сюда руки. Вот так. Теперь подними их кверху. Осторожно, медленно. Дальше в стороны. — Он держал ее за кончики пальцев, точно кукловод марионетку. — Больно?

— Нет. Сейчас нет. Даже приятно.

— Хорошо. — Николай сжал ее запястья. — Давай теперь вниз. — Она чувствовала у себя на щеке его дыхание. Оно было прерывистым и горячим.

Ксюшу словно подстегнула какая-то неведомая сила. Тело подалось вперед, будто магнитом притянутое. Миг — и Николай уже обнимал ее, а она льнула к нему, слабея и жмурясь, точно кошка.

— Черт, — хрипло пробормотал он и попытался отстраниться, но было поздно. Их губы слились в страстном поцелуе, том поцелуе, которого она так ждала тогда, в ресторане. Он длился целую вечность, а когда, наконец, закончился, у Ксюши было ощущение, что она парит в воздухе.

— Черт, — повторил Николай и опустил глаза. — Этого не может быть. Не должно.

Он с трудом разжал руки. Ксюша увидела, как по его лбу снова струится пот.

— Почему не должно? — спросила она тихо.

— Почему? — Он усмехнулся, так и не глядя на нее. — Разве не с тобой Ольга советовалась насчет свадебного платья? А насчет прически?

— Какое отношение к нам имеет Ольгина прическа? — Ксюша снова потянулась к нему, но он резко отпрянул назад. — Эх, а ты, оказывается, трус. — Она покачала головой.

— Я трус? — Его глаза знакомо прищурились. — Не думаю. В поединках я никогда не дрейфил, а это не шутки.

— Зато сейчас сдрейфил. — Она презрительно улыбнулась. — Сдрейфил, сдрейфил. Шарахаешься от женщины, которая тебя любит.

— Ты меня любишь? — Лицо Николая напряглось. — Перестань, не сочиняй.

— Сколько же в тебе великодушия! — с горечью проговорила Ксюша. — Зачем мне сочинять? На твоем месте с радостью оказалось бы два десятка мужчин.

— Допустим. — Теперь он, не отрываясь, смотрел ей в лицо, губы его слегка подрагивали. — Когда ты успела меня полюбить?

— Давно. Пожалуй, с первого взгляда.

— Ты тогда… тогда из ресторана… потому ушла? Потоп, соседи…

— Все выдумки. — Она засмеялась, легко и вместе с тем печально. — Мне было очень больно. Невыносимо. Ты любишь Ольгу.

— Да, люблю.

— А меня полюбить ты даже не пробовал.

— Я пробовал любить такую, как ты. — Николай опустил голову. Голос его сделался жестче. — Я поклялся, что больше не наступлю на одни и те же грабли.

— Разве я виновата, что твоя Катя оказалась стервой?

На его лице мелькнуло удивление.

— Ты знаешь, как ее зовут?

— Я все про тебя знаю. — Ксюша ласково коснулась его волос. Он стоял, не шелохнувшись. — Знаю даже то, чего ты сам не знаешь.

Николай кивнул.

— Наверное.

Они снова поцеловались. Он привлек ее к себе, грубо отклонил назад, позабыв, что ей может быть больно. Ксюша застонала, но не от страданий, а от страстной истомы. И тут же опомнилась.

— Нет, нет. Не здесь!

— Какая разница? — Его взгляд помутился, в голосе слышалось нетерпение. — Какая тебе разница?

— Приходи ко мне. Приди сегодня ночью. Наври Ольге. Тебе слабо?

Николай раздумывал ровно мгновение.

— Не слабо. Но одно другому не мешает. — Он снова хотел опрокинуть ее на пол, но она ловко вывернулась, словно змея.

— Мешает, Коля, мешает. Я тоже человек. Не только Ольга.

— Не надо о ней, — оборвал он властно. Помедлил, и повторил мягче. — Не нужно. Молчи.

— Ты придешь?

— Приду. Адрес скажи.

— Я напишу. На всю ночь, да, Коль? Да? — Ксюша уже улетала от него, парила, как ночная фея, растворялась в полумраке зала.

— Да.

Он остался стоять на месте. Она скрылась за дверью. Ее трясло. Во рту пересохло, по спине ползли струйки пота. Она добежала до массажного кабинета, стремительно повернула задвижку и без сил упала на кушетку.

Нельзя, чтобы Николай зашел сюда. Иначе он овладеет ею прямо здесь, без свечей, зажженных в изголовье, без полной луны, глядящей в окно. Ксюша немного отдышалась, затем оделась, черкнула на блокнотном листике свой адрес и вновь вышла в коридор.