Я люблю свою работу? - Ксения Ласкиз Страница 36

Гоша медлит несколько минут, словно подбирая нужные слова, которые смогут меня заинтересовать. Фирменная улыбка исчезла с его лица, а черти, по обыкновению танцующие в глазах, затаились. Что же послужило причиной подобных метаморфоз? Или он всего лишь придумывает очередную шуточку?

— Ты была паинькой, поэтому я готов рассказать тебе еще один секрет, — уголки его губ медленно приподнимаются. — Рябинова сливают. И тебя заодно. Ты не оправдала надежды Петровича, который хотел привлечь тебя на свою сторону. Думаю, не обошлось без Орла. А ты ведь знаешь, откуда он черпает информацию. Так что, крошка Мэри, думай, что делать дальше.

Не оправдала надежды Петровича? Да не пойти ли ему?! Портфель моего управления составляет 50 % от всего портфеля компании «Х», и треть клиентов — личные связи — Витины и мои. Стоп, с «Оушен» — даже больше трети! И все эти клиенты уйдут за нами. Потерять двадцать процентов от портфеля — крайне опрометчивый шаг. Так о чем же Петрович думает?

— Он думает, что мы оставим клиентов после своего ухода?

— Ты еще не знаешь? — Гоша издает смешок. — Нашу компанию, точнее, сорок девять процентов акций, собираются продать госбанку. Вы с Рябиновым, конечно, молодцы, но кэптив ^[6] под крылом финансового гиганта соберет куда больше. Петровичу ясно дали понять, что нужны послушные и лояльные исполнители, а не своенравные продавцы. И он сделает все, чтобы удержаться на своем месте.

Память воспроизводит все странности в поведении Рябинова за последние недели, и по спине пробегают мурашки: вверх, вниз, снова вверх.

— Витя все знает… И ничего мне не сказал, — произношу я.

— Конечно, знает, он же не дебил. Поэтому тебе ничего и не сказал. Зачем тревожить свою любимицу? Умоляю, не стоит все усложнять и бежать к нему с расспросами: он сам тебе все скажет, когда посчитает нужным. Ты ведь умная.

Сомнение собирает вещички: все ясно, как день, так что нет нужды оставаться в глубинах моей встревоженной донельзя души. Гоша явно мне льстит: была бы я умной, давно бы проработала свои действия на несколько ходов вперед. Но я этого не сделала, потому что до последнего сомневалась в намерениях Петровича — до того самого момента, пока меня не ткнули лицом в очевидное. И кто это сделал? Вездесущий Шаров! Вот кто продумывает все наперед, вот кто знает все секреты, вот кто может позволить себе фирменную улыбку в любой ситуации… А я… Сижу перед ним, как кролик перед удавом, и таращусь на Джоконду, которая смеется надо мной.

Высокий блондин выставляет на стол заказ: айриш-бокал с латте, апельсиновый сок в граненом стакане, чашку эспрессо и стопку с зеленоватой жидкостью, которую Гоша сразу же выпивает залпом.

— Полегчало? — спрашивает блондин.

— Да, — отвечает Гоша, чуть поморщившись. — Спасибо, Серый.

— Зачем ты мне помогаешь? — интересуюсь я, когда мы снова остаемся наедине.

— Не знаю. Ты мне нравишься.

Нравлюсь? Тщеславие хлопает в ладоши, но сразу же получает подзатыльник от здравого рассудка: в симпатии со стороны Шарова нет ничего хорошего — все знают, каким образом его симпатии реализовываются. Как выяснилось, я не умею продумывать все наперед, но я умею весьма убедительно изображать равнодушие, чем и стоит сейчас заняться.

— Чем же?

Мой голос звучит более чем бесстрастно, и Гоша чуть морщится — совсем так же, как после выпитой зеленой жидкости. Здравый рассудок хвалит меня за отличное актерское мастерство и советует продолжать в том же духе.

— Мне просто нравится, что ты мне нравишься, — произносит он после минутной паузы.

— Что, прости? — изгибаю бровь.

— Мне нравится это чувство. Где-то в глубине души я хочу тебя, но это не суть. И это бы все испортило.

Тщеславие, оправившись от подзатыльника, больше не хлопает в ладоши, а топает ногами, требуя немедля осадить наглеца. Актерского мастерства оказывается недостаточно, чтобы скрыть возмущение.

— Только не надо убеждать меня, что ты мне не отдашься! Я не такой тупой, чтобы быть уверенным в обратном, — Гоша смеется. — Предпочитаю просто наслаждаться. Издали. Вот, например, твой парфюм — тебе же нравится его запах?

Утвердительно киваю.

— Но ты же не будешь пить из флакона, правда? Ты всего лишь нанесешь его на кожу и будешь наслаждаться ароматом.

— Вот уж не думала, что ты такой эстет, — пытаюсь скрыть удивление за сарказмом.

— Да ладно? А что ты думала? Лучше даже и не говори! Так что, крошка Мэри, мне от тебя не нужно ничего плотского. Если ничего не начинать, то это и не закончится. Теперь понимаешь? И, кстати: твой парфюм мне тоже нравится. Так что, мы — друзья? — он приподнимает брови.

«Последнее время у нас как-то много друзей появилось!» — с подозрением произносит здравый рассудок.

— Еще не решила. Но я подумаю.

— Ахаха! Со мной выгодно дружить: я никогда не бросаю своих друзей в беде. Так что хорошенько подумай, крошка Мэри.