Холодное сердце - Элизабет Бикон Страница 36

А тем временем Люк целовал ее сужающийся книзу подбородок, как будто в жизни не встречал ничего более восхитительного. Еще одна минутка, пообещала Хлоя своей совести, чувствуя, как ее набухшие груди уперлись в пуговицы его жилетки, как будто молили выпустить их из плена скромного платья и очень плотного корсета, в который она упрятала их по какой-то непонятной причине. Соски вдруг начали жить своей жизнью, наполнившись желаниями, о которых Хлоя не подозревала, пока они, съежившись, не отвердели, требуя удовлетворения.

Они томились и набухали в своем укрытии, и Хлоя невольно вздохнула, когда почувствовала, как от трения о прохладный шелк его черной жилетки они напряглись еще сильнее. Как хорошо было бы прикоснуться к его упругому голому телу, предательски нашептывал инстинкт. Хлоя застонала от одной мысли об этом, и в голове промелькнуло, какие еще наслаждения могли доставить ей его чувственные пальцы.

Похоже, Люк прочитал ее мысли, потому что он подвинулся еще немного ближе и теперь наполовину лежал на ней. Хлою пронзил восторг, когда ее жаждущие груди коснулись наконец тверди его мышц, а напряжение отвердевших до боли сосков сделалось почти невыносимым. Люк поднял голову и посмотрел на нее с таким выражением, что Хлоя поняла: скрывать свое возбуждение больше не имело смысла. Она встретила взгляд его серых глаз с выражением твердой решимости. Они хотели друг друга, как только могут хотеть женщина и мужчина. Ей бесполезно было противиться ему, делая вид, что он такой же мужчина, как все прочие. Люк был тот самый мужчина, единственный, кто мог стать для нее целой вселенной, заставить двигаться планеты и светить звезды и сделать всю ее жизнь прекрасной до самого конца, если бы только все было по-другому.

– Я так хочу вас, – шепнула Хлоя, заметив, как изменилось выражение его прекрасных серых глаз, в которых она наконец увидела чистоту его любимого северного неба, прозрачный прохладный простор вересковых пустошей и его любящее сердце.

– Вы знаете, что я схожу от вас с ума, – ответил он так мило и ласково, что Хлоя уже не могла отрицать столь очевидного факта.

– Люк Уинтерли, я хотела бы, чтобы у нас было все, что бывает между взрослой женщиной и взрослым мужчиной, – пробормотала она, больше не пытаясь скрывать от него ни своих желаний, ни своей любви. Он пробудил в ней какую-то порочную чувственность, о которой до сегодняшнего дня она даже не подозревала и которая теперь шептала ей о нескончаемом наслаждении, которое он мог дать ей, если бы они не были теми, кем были.

– Но? – вопросительно шепнул Люк, и понимание того, что между ними всегда существовало это но, хмурой тенью затуманило его прозрачный взгляд.

– Вы сами знаете, – ответила Хлоя, и ее глаза наполнились слезами.

– Да, знаю, – резко согласился Люк, словно это признание причиняло ему боль.

– Это не из-за вас, – сказала она, как будто это могло что-то исправить.

– Нет, это из-за меня, – возразил он и резко отпрянул в сторону. – Если бы я не был аристократом, у которого больше домов, чем нужно человеку для нормальной жизни, вы бы отдали мне сердце и душу, леди Хлоя-неизвестно-кто. Если бы я мог предложить вам достойную жизнь, скрытую от глаз общества, и свое сердце в придачу, вы бы вышли за меня замуж и были бы моей любовью до последнего дня. Но я Фарензе и всегда буду им, и вы не хотите видеть, кем мы могли бы стать друг для друга.

– О, я вижу, – дрожащим голосом произнесла Хлоя, – но я не сделаю этого. Вы не верите в любовь и поклялись, что снова женитесь только из соображений целесообразности. Но даже в самых безумных своих фантазиях вы не сможете сказать, что я подходящий для этого вариант.