Негаданное счастье - Наталья Лукьянова Страница 36

А потом началась солнечная сказочная испанская феерия, которая накрыла ее с головой и заставила пересмотреть отношение к жизни вообще и в частности. Ослепительное солнце еще на выходе из салона самолета подарило взрыв радости и надежду, что жизнь на самом деле уникальная и удивительная штука. Как только Виктория Михайловна сделала первый шаг по трапу, произошла непостижимая трансформация ее сознания. Женщину словно напитали счастьем и предчувствием чуда. А потом был сплошной Голливуд. К трапу подогнали машину невиданной красоты. Виктория Михайловна предположить не могла, что мечта автомобильной промышленности томится в ожидании их скромных персон. Что делать, не привыкли тихие библиотекарши к подобному шику. Шофер в красивой униформе открыл двери и терпеливо ждал, когда они займут свои места. Поездка до дома заняла не больше сорока минут. Всю дорогу Виктория Михайловна смотрела в окно. Какая вокруг красота. Аквамариновый цвет ясного неба вообще не поддавался описанию. Под таким небом невозможно быть несчастным. Не успела она опомниться, как прибыли на место. А жаль, она готова была ехать и ехать по этим дорогам, наблюдая с одной стороны горы, а с другой – бесконечное море.

Скромный испанский домик в городке с чудным названием Салоу оказался настоящей виллой со всеми вытекающими последствиями. Людмила чувствовала себя как рыба в воде, а вот Виктория Михайловна была ошарашена великолепием. Но к хорошему привыкаешь быстро. После легкого завтрака на открытой веранде приятельницы решили времени зря не терять и отправились на прогулку по городу.

Не зря люди ездят в другие страны, ох не зря. А она еще сопротивлялась изо всех сил, искала причины, чтобы не поехать. Совершенно справедливо ее Надежда дурочкой называла. Из-за своего пуританского характера и гипертрофированного чувства ответственности едва не лишила себя несказанного удовольствия. Ощущение праздника, легкости и свободы не оставляло. Виктория Михайловна получала необыкновенное удовольствие от любой мелочи. Странно, но ей все казалось до боли знакомым в этом маленьком и уютном городке, будто она была здесь когда-то, бродила по его мощеным улочкам и была знакома с его обитателями с рождения. Она не чувствовала себя гостьей. Народ, казалось, никуда не спешит и не работает в принципе. На каждом шагу располагались милые уличные кафе. Запах кофе и выпечки перемешивался с запахом моря. Счастье неземное! Людмила ее теребила без конца, пыталась развлечь, думала, что ей скучно. Ей было не скучно. Она была счастлива впервые за долгие годы, и только одна мысль мешала раствориться в бурных чувствах. Ей стало жалко, что отпуск закончится. И это сказочное небо, море, славный город перейдут в разряд воспоминаний. Подруги с утра нежились на пляже, после обеда бродили по магазинчикам. Виктория Михайловна и не думала никогда, что транжирить денежки на приятные мелочи – такое удовольствие.

На третий день отдыха, всласть нагулявшись по бутикам, приятельницы решили посидеть в кондитерской. Количество пирожных и тортов не поддавалось описанию. Их были не десятки, даже не тысячи, а мириады! Фантастическая картина. Перед ними была не кондитерская – пик гастрономического искусства. Такое сработать может не ремесленник, только истинный художник. Глаза разбегались, и хотелось попробовать все и сразу. Остановиться было невозможно. В прохладном и уютном помещении сладко пахло смесью кофе с шоколадом. Приятельницы заказали кофе, после долгой внутренней борьбы остановили выбор на пирожных. Не успела Виктория Михайловна сделать глоток, как дверь в заведение открылась, предупредительно звякнув мелодичным звонком, и в кафе собственной персоной вошел господин Балканский, да не один, а в сопровождении сногсшибательной платиновой блондинки, длинноногой, глазастой, лет двадцати от роду. У Виктории Михайловны случился приступ нешуточной паники. Первая мысль была – что у нее от морского воздуха и барской жизни произошло временное затмение рассудка.

То, что Москва – большая деревня и непредсказуемые, самые невероятные встречи происходят с удивительным постоянством, она давно знает и привыкла к этому факту. Но уехать в дальние дали и встретить в кафе человека, который странным образом ворвался в твою судьбу, перевернул все представления на свете, да еще вдобавок постоянно бередит воображение по ночам, – это уж слишком. Рука Виктории Михайловны дрогнула, прелестная и ни в чем не повинная чашечка с кофе обиженно звякнула о блюдце. Благородный напиток расплескался и залил стерильную поверхность стола. У Виктории Михайловны было одно желание – провалиться сквозь землю, исчезнуть, стать невидимкой. Она вжалась в спинку стула и превратилась в статую. Господи, какой позор. Так возбудилась, что кофе пролила. Предупредительный официант буквально через миг примчался, чтобы устранить катастрофу местного масштаба. Только ей сейчас не официант был нужен, а незамедлительная «скорая помощь».

Так все было хорошо, и вот вам здрасте пожалуйста. Судьба-злодейка. Принесло же Балканского именно в этот город, как будто на карте мира мало других населенных пунктов. А красотка-то какая рядом. Ослепнуть можно. Вот вам монах и схимник в одном лице. Это что получается? На исторической родине мы строим из себя вдовца, а развлекаться по заграницам ездим? С юными блондинками. А что вас, собственно, так задело, уважаемая Виктория Михайловна? Вам Балканский кем приходится? Сердечным другом? Смешно. Он мальчик очень взрослый и самостоятельный и имеет полное право развлекаться хоть с блондинками, хоть с брюнетками. Устроила грохот, спасибо, что посуду не побила, чуть в обморок не грохнулась, привлекла всеобщее внимание. Нет бы из укрытия понаблюдать, как события будут развиваться. Все испортила. Откуда в ваши годы подобная нервозность и бледность тургеневских девушек?

– Вика, с тобой все в порядке? – услышала она встревоженный голос приятельницы.

– Все хорошо, не волнуйся. – Виктория Михайловна старалась изо всех сил вернуться в привычное состояние. Получалось плохо. Странно, кружилась голова, руки дрожали. Что-то она совсем рассиропилась.

– Чего уж хорошего. Выглядишь так, как будто привидение увидела.

– Так примерно и есть. Видишь вон ту парочку? Мужик в летах и блондинка у барной стойки?

– И что? Пара как пара. Здесь таких сладких парочек хоть пруд пруди. Ничего особенного.

– Как раз чего. Этот, который в годах, мой шеф. И по совместительству Дед Мороз.

– Вот нашла повод для страданий. Ты в законном отпуске. Какие могут быть проблемы? Я не вижу повода для того, чтобы падать в обморок. Скажи дяде «здрасте», изобрази радость – и продолжай радоваться жизни. Или я чего-то недопонимаю? Откуда такой трепет и волнение нешуточное? Вика, я тебя сто лет знаю и в жизни не видела подобного волнения. Ты что-то от меня скрываешь. Давай-ка внеси ясность, а то я волнуюсь. При чем тут Дед Мороз? Ты не перегрелась на солнце? – Костромина заволновалась.

– Если бы я сама знала про эту ясность, будь она неладна. – Виктория Михайловна готова была разрыдаться от волнения и подозрений, которые заставили ее ощутить довольно странное, непривычное и очень болезненное чувство ревности.

– Виктория, ты меня пугаешь. – Костромина приложила ладошку ко лбу приятельницы. – Слушай, дорогая, у тебя, по-моему, температура. Ты вся горишь. Давай-ка на этом закончим сегодняшнюю культурную программу и отправимся домой.