Одиночество вдвоем - Файона Гибсон Страница 36

Дорогая Натали,

помогите! Мои подружки будут держать букеты алых роз, но что должны нести мальчики во время свадебной церемонии?

Сэлли Дамфрис.

Дорогая Сэлли,

ты правильно решила, они не захотят нести цветы. А что, если им дать сатиновые подушечки для колец? Они легкие, их просто держать, и идеальны, чтобы занять эти маленькие руки.

И в самом деле, подумала я, чем займут маленькие мальчики свои руки, если они не будут держать миниатюрных подушек? Мне придется наблюдать это, предупредила Бет меня на тот случай, когда Бен станет достаточно большим, чтобы узнать свое предназначение.

— Мальчики всегда этим интересуются. — Она нервно передернула плечами. — Лезут, куда не надо, не могут оставить руки в покое. Хороший повод держать их завернутыми в пеленки как можно дольше. Вход закрыт…

— Ты же не хочешь слишком приталенное платье? Вряд ли ты будешь довольна собой, целый день набивая свой желудок, — произнесла Элайза, присаживаясь на ковер рядом со мной.

Единственным источником света служила лампа, которая лениво свисала, создавая овальную форму кремового цвета на столе с пятнистым пластиковым покрытием. Впечатление было такое, что Элайза приобрела всю свою мебель на развале: сомнительный стеллаж, прямые углы не совсем прямые, весь дом завален пыльными журналами. Висит опьяняющий, насыщенный и тяжелый запах. Где-то в квартире явно протухли фрукты.

— Ты не хочешь думать о своем животе, — снова произнесла Элайза, рассматривая фотографию ужасного свадебного платья, сшитого, судя по всему, из лоскутков. — Тебе хочется широкое платье, но не размером же с палатку: чтобы надеть и забыть.

— Ты права. Я как раздумала о спортивной куртке.

Она вздохнула, развертывая страницы, вырванные из журнала «Конфетти». Неистовый поиск современной невесты: блестящее и простое платье с кружевами на шее и плечах, переходящее в щегольской низ.

— Как ты относишься к голым рукам?

У меня ощущение, что я вообще ни в чем не уверена. «Конфетти» со своими изысканными вуалями, лилово-сахарными миндалями, упакованными в сетчатый мешочек, делают меня похожей на какого-то необыкновенно гигантского быка. Девушка в кружевном платье не выглядит так, словно она собирается выйти замуж. Она слишком молода для того, чтобы залить собранные волосы лаком, и выглядит как школьницы, которых я видела в раздевалке бассейна с выступающими ключицами и висящими, как плеть, руками, своей худобой распугивая мальчиков.

— Нет, ты не должна выглядеть такой опрятной, пристойной, если уж твоей свадьбе суждено случиться. Твоя шея должна быть полностью открыта.

Интересно, подумала я, эти нарядные кружева отвлекут внимание от позорного декольте?

Элайза встала, при этом ее худые колени издали хруст, и направилась на кухню в поисках хлеба, чтобы сделать тост. Я не видела, чтобы она ела еще что-нибудь, не считая пиленого сахара. У нее был разочарованный вид. Может быть, я недостаточно серьезно к этому отношусь. В гостиной стоял запах гниющих фруктов; практически заполнив собой все дыхание, проникнув внутрь моих легких.

Я бегло пролистала «Конфетти». Как много важных аспектов, которые я не учла: машины, план рассаживания, порядок выступлений.

— Хлеба нет. Выпьешь джин с тоником? — спросила Элайза.

Мне уже приходилось иметь дело с ее джином и тоником: полпинты джина «Гордон» и чисто символически капля теплого тоника. Без лимона или льда. Она появилась с двумя чайными стаканами, разрисованными золотистой каймой и цветочками. Эльза их коллекционировала. Она собирала тарелки в форме листьев латук-салата, замысловатые веера, асимметричные шляпы, что всегда выглядело немного зубасто. Однако она всегда теряла интерес, прежде чем коллекция становилась достаточной, чтобы представлять собой нечто.

— Я тут встретила кое-кого, — произнесла она, усаживаясь рядом со мной по-турецки, и сделала большой глоток из чайного стакана.

— А почему не сказала? Кто это?

Элайза небрежно усмехнулась.

— Возможно, все уже прошло. Все это как-то меня смущает. Он был значительно моложе. А я достаточно взрослая, чтобы прекрасно это понимать.

Я понятия не имею, сколько ей лет на самом деле. Несколько лет назад она отмечала свое тридцатилетие на речном пароходе. Она появилась одетой с «вызывающим шиком», как она говорила, обмотанная в индийское фабричное сари с драгоценными камнями, в сопровождении ситарной музыки. На следующий год в небольшом баре, декорированном под светлое дерево, с официантами, подающими маленькую рыбку и чипсы в кулечках, в довольно пристойной обстановке она отмечала, как она заявила, свое настоящее тридцатилетие. Теперь она сидела и ковыряла ужасного вида болячку на своей голени.

— Он не может быть таким молодым, — предположила я.

— В общем, ему двадцать четыре, так что это смешно. Давай отшлепай меня.

Я засмеялась, пробуя джин на язык, слишком теплый из-за крепости алкоголя.

— Дейл, помнишь помощника Грега? Ты познакомилась с ним на тех съемках. Я не жду от этого ничего. Ты знаешь, это всего лишь физиология.

— Когда это произошло?

— Во время поездки в Мексику. Катастрофа. Модели нарочно обгорели на солнце. Видимо, не знали о солнцезащитном креме. Поэтому мы не могли использовать их. Надо было привезти другую модель, рейс задержали в Хьюстоне на семь часов. Вдобавок она отравилась цыпленком с багетом, который съела в аэропорту.

— Я не думала, что фотомодели едят, — сказала я. Каким-то невероятным движением Элайза пронесла полный стакан джина мимо открытого рта и вылила все на шею.

— Вот такие дела. Они выбирают одежду и забывают о хлебе. А это довольно рискованно. Так что нам оставалось только напиться, пока яд не нейтрализуется сам по себе… Ты знаешь, Дейл, просто смех один.

Элайза была такой поцарапанной и неряшливой, что, глядя на нее, я начинаю понимать, что очень ее люблю. Отполированные ногти обкусаны до мяса, худые голени взывают о защите.

— Можно я возьму его на твою свадьбу? — неожиданно спрашивает она. — Не как друга — он еще мальчик, ради всего святого, просто чтобы кто-то был рядом. Свадьбы делают меня очень заметной.

Я стала выяснять, моя ли конкретно или любая другая свадьба способна сделать Элайзу значимой. Скорее всего ей просто хочется нарядиться.

— Конечно, можешь, при условии, что он не будет лаять.

«Конфетти» был раскрыт на рекламе обуви. Розовые туфли, украшенные стеклярусом, были, конечно, не для людей. Им место в музее или в отделе одежды дня кукол. Я представила себе, как натягиваю эти покрытые стеклярусом туфли, возможно, даже всплакну, если вдруг мне посчастливится в них влезть.

— Классные туфли, но не для твоих широких ступней, — подвела итог Элайза.