Экзамен для мужа - Бетина Крэн Страница 36

— Что случилось? — с тревогой спросил Перил, но потом узнал парнишку, которого оставил сторожить конюха и главного пахаря.

— Милорд, они мочатся! — задыхаясь, сообщил тот. Подняв юбки, Элоиза бросилась за ними к конюшням, где теперь стояли конюх с пахарем, все так же спина к спине, но сейчас оба выглядели несколько расслабленными. Граф остановился перед ними и, скрестив руки, по очереди оглядел их.

— Итак, кто сдался первым?

— Никто из нас, милорд, — заявил конюх.

— Мы сдались одновременно, — не поднимая глаз, пробурчал пахарь.

Перил взглянул на огорченные лица зрителей, среди которых были и его солдаты. Значит, свое пари они проиграли. Он улыбнулся. Даже наказанные, люди все же находят общий язык, чтобы спасти гордость друг друга и расстроить планы державших пари. Граф вытащил кинжал и разрезал веревку.

— Ну, и кто берет лошадей?

— Он, — сказал конюх, глядя на бывшего противника.

— А что ты собираешься делать с этими лошадьми? — спросил пахаря граф.

— Я не буду впрягать их в одно ярмо с быками, — ответил тот. — Их будут содержать и кормить отдельно. И он сам будет за ними ухаживать.

Перил пожал обоим руки и повел в конюшню выбирать лошадей для пахоты. Направляясь к замку, Элоиза поймала себя на том, что улыбается. Возможно, этот упрямый, несговорчивый граф — самый подходящий человек для этих упрямых, несговорчивых людей.

Когда Перил вернулся в главный зал, у него болели не только раны, но и голова. Он мечтал о холодном эле, теплом, только что испеченном хлебе и свежем сыре. Но ему пришлось удовлетвориться кислым элем, обугленным хлебом и сероватой похлебкой, на которую он даже побоялся смотреть. Он взглянул на сестру Элоизу: та, скрестив руки, наблюдала за ним.

— И что? — спросил он, чувствуя себя так, будто его оттаскали за волосы.

— А то, что хозяина оценивают по его хлебосольству. Когда вы потчуете своих людей и гостей подобной дрянью, это сказывается на вашей репутации у соседей. Их отношение к вам, признаться, меня не удивляет. — Элоиза многозначительно взглянула на серую жидкость, стоявшую перед ним.

— У меня есть более важные дела, чем…

— Отравиться несъедобной похлебкой? Знаете, такое не будут есть даже свиньи.

Граф со стуком поставил кубок на стол. Он сыт по горло своей покорностью и всеми этими советами!

— Ладно, сейчас проверим.

Схватив ее миску, он направился к лестнице. Элоизе пришлось бежать, чтобы не отстать от него, когда он стремительно шел по двору, мимо конюшен и маслодельни в самую дурно пахнущую часть Уитмора — к свинарнику.

С мстительным торжеством граф вылил содержимое миски в старую деревянную кормушку, наполненную остатками неведомо чего, скрестил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся, когда молодые свиньи ринулись к нежданному подарку судьбы. Одна за другой они нюхали и пробовали добавку к их корму, потом, также одна за другой, уходили и оставляли ее не съеденной. Граф побледнел, осознав ужасную правду: он пытался съесть то, от чего отказались даже свиньи!

Элоиза не сочла нужным объяснять ему, что это просто зимний помет — молочные поросята, — не привыкшие к грубому корму, а потому более разборчивые.

Когда они вошли в кухню, их, как обычно, встретил отвратительный запах подгоревшей еды, и это вызвало гневный румянец на лице графа и окончательно испортило ему настроение.

— Вон отсюда! — рявкнул он, и повара и работники в ужасе бросились наутек. — И чтоб ноги вашей тут больше не было! — Когда они исчезли за дверью, он повернулся к Элоизе: — Полагаю, у вас есть наготове очередной совет?

— Разумеется. — Она не смогла сдержать улыбку. — Только я не уверена, что вы захотите это сжечь и начать все сначала.