Ваниль - Неджма Страница 36

Мое настоящее имя — Бадра. Бадра, как моя внучатая племянница. Которой было десять лет в начале этого рассказа. Разве только я жила во времена неведения и похотливых мужчин, а она будет жить, я надеюсь, в более милосердное время. Она получит шанс читать и повидать свет, возможно, наслаждаться красотами далеких земель. Я желаю ей связать себя с безумным любовником, которого будут звать не Садеком или Тареком, а, к примеру, Дриссом — я обожаю это имя, — любовником, который будет прекрасен и лукав, силен и разгулен, он сумеет опалить сердца и зажигать влагалища пламенем звезд!

Лично я училась на практике, и я должна была охотиться в моей Берберии, как лев охотится на своей территории, прежде чем переезжать из одной деревни в другую, до самого Зебиба. Я часто меняла любовников и места, но никогда не удалялась дальше двух миль от своего дома. Зимой я укрывалась в каком-нибудь убежище, а летом предавалась любви под открытым небом, в полях, фруктовых садах, иногда на кладбищах. Я установила для себя два правила: никогда не пускать самца домой — без исключений, — если, к несчастью, кто-нибудь проболтается, я пропала, и мое жилище предадут огню; и всегда вдалеке от моей родной деревни — никто не должен знать о моем происхождении. Скрывая желание, я подбиралась к сердцу и коже мужчин, используя различные уловки, чары и шантаж, чтобы они не проронили об этом ни слова. И все получалось.

Почему я все это сделала? Я бы сказала — чтобы познать секс, как другие хотят познать новые земли. Али бы сказал — для того, чтобы излечить мое тело от болезни, которой его заразил мой первый муж.

Удовлетворенная и насытившаяся, я почувствовала желание передать свой опыт женщине помоложе. Мне подвернулась Лейла. Возможно, однажды она столкнется с моей внучатой племянницей Бадрой.

В действительности я не рассчитывала ни знакомиться с учителем Али после возвращения из Сабии, ни научиться от Лейлы и ее поэта тому, что слова способны влиять на судьбы. Моя судьба столкнула меня с учителем, чтобы я могла располагать его членом и пером одновременно, и в этом мне посчастливилось!

Так я рассказывала Али, который проводил ночи то за письмом, то занимаясь со мной любовью, то за чтением, пока я сама оседлывала его.

Мы приближались к последней главе, когда я узнала, что Лейла убежала на юг. Слишком сильно влюбившаяся и отныне свободная.

Во второй раз ветер скандала пронесся над Зебибом по вине дочери Омранов. Никто не отнес это на счет нашего путешествия, чаще говорили, что девушку определенно заколдовали, и одно несчастье поражало ее за другим. Меня это развлекало. Также пошел слух, что она влюбилась в потустороннее существо и стала называться Сельмой. Один торговец заявил, что видел ее в борделе Зуирата, другой — в гостинице одного еврея в Ранжере. Пастух поклялся посохом Моисея, что ее унесло паводком: он видел Лейлу своими глазами, как она шла по воде в подвенечном платье!

Нужно сказать, что в последнее время дождь лил как никогда, и реки выходили из берегов, истребляя урожай и скот.

Под моим восхищенным взглядом Али вывел последнюю фразу:

«Эта земля не потребует Лейлу назад, и если ее найдут, то повесят».

Потом повернулся ко мне:

— Это заключение относится и к тебе, моя скрытная кошечка. Малейшая выходка, и я тебя выдам! — И он набросился на меня.

Вчера Али уехал в столицу с моей повестью под мышкой. Он пообещал вернуться. Когда я думаю о том, что люди прочитают о моей жизни, я чувствую себя необычно. Как будто я снова проживу ее вместе с читателями, которые будут наблюдать за мной, а я буду обнажена, содрогаясь всем телом. И в ожидании этого я могу дать своему влагалищу заслуженный отдых.

Сегодня после полудня я пойду утешать Омранов. Муж только что развелся с Ашаман из-за «злоключений» ее сестры. В остальном я буду развлекаться, наблюдая за жителями Зебиба, которые топают ногами и суетятся, уже не зная в эпоху раздора, который был предсказан, что нужно делать, а что нет, должны ли они волноваться о чести своих жен или о прибытии голубоглазых. Последние, как говорят, уже на подходе к Зебибу и могут украсть нечто более драгоценное, чем влагалище Лейлы!