Все изменит поцелуй - Элизабет Бойл Страница 36

— Гэвин, принеси нашей гостье хлеба и сыра. — Капитан взглянул на девушку. — Может быть, и чаю? — Ухмыльнувшись, он добавил: — Клянусь, это совсем не тот чай, который вы пили у Пимма.

Оливия улыбнулась шутке, хотя не склонна была доверять этому человеку.

— Благодарю вас, я бы не отказалась, — ответила она. Затем подошла к стулу и села.

— Вот и хорошо, — сказал капитан. — А теперь расскажите мне, как вас угораздило связаться с этими пройдохами — с моим братцем и пресловутым мистером Пиммом?

Оливия заерзала на стуле.

— Видите ли, мне не хотелось бы говорить на эту тему.

— Понимаю, — кивнул капитан. Он снова засел за судовой журнал.

— И вообще, я бы предпочла вернуться в Лондон, — продолжала Оливия.

Зачем она это сказала? Ведь в Лондоне ее наверняка ищет полиция… Здесь же, на борту корабля, она в относительной безопасности.

Капитан Данверз отрицательно покачал головой.

— Сожалею, что не могу высадить вас на берег.

— А что, если я скажу вам, что меня, возможно, разыскивают в Лондоне по обвинению в убийстве? Если вы меня туда доставите, власти выплатят вам щедрое вознаграждение.

Оливия рассчитывала на то, что капитан может оказаться человеком, падким на золото, и не устоит перед искушением. И тогда, если он повернет корабль и поплывет обратно, она сбежит от него, как только они причалят в берегу.

Однако капитан, как выяснилось, нисколько не был обеспокоен тем, что на борту находится пассажир, разыскиваемый полицией. Он, казалось, вообще не придавал этому никакого значения. Потому что в ответ лишь расхохотался:

— В таком же точно положении находится половина моего экипажа, мисс…

Оливия растерялась. Оказывается, она путешествует в компании отъявленных головорезов!

— Миссис Ките, — представилась Оливия; она тотчас же вспомнила имя, под которым прожила семь лет.

— Миссис Ките, к сожалению, о вашем присутствии на борту корабля мне стало известно лишь в открытом море. Поэтому у меня теперь нет никакой возможности доставить вас обратно. У меня есть кое-какие… деловые обязательства, которые не терпят отлагательства.

«Деловые обязательства? — подумала Оливия. — Судя по всему, речь идет не о торговле чаем или шерстью. Да, вероятно, все семейство Данверз связано какими-то… общими секретами».

— Куда направляется корабль?

— В Лиссабон.

Оливия тяжко вздохнула. Значит, все ближе и ближе к «Королевскому выкупу». Она вдруг почувствовала, как по спине ее пробежал неприятный холодок.

Впрочем, до Португалии, наверное, еще далеко, а здесь, на этом, по всей вероятности, пиратском корабле, она оказалась в обществе головорезов и злодеев, разыскиваемых за самые ужасные преступления, — оказалась по вине одного единственного человека…

— Черт бы его побрал! — пробормотала Оливия сквозь зубы. «Черт бы побрал Роберта Данверза», — добавила она мысленно.

— Вы имеете в виду моего брата? — неожиданно спросил капитан. — Да, он способен вызывать у людей подобные чувства.

— Это все из-за него! Чтоб ему в аду гореть!

— По правде говоря, ваше пожелание может исполниться гораздо раньше, чем вы думаете. Он сейчас лежит в каюте моего помощника. У него сильный жар, и я боюсь, что он не доживет до завтра.

— Надо перебороть лихорадку, — тихо шептала Оливия, снова и снова вытирая лицо Роберта льняной салфеткой и прикладывая к его лбу холодный компресс.

Роберт метался в горячке, и она пыталась успокоить его. Ей пришлось дважды зашивать рану майора, так как он, сражаясь с воображаемыми врагами, дважды разрывал швы.

— Ландо! Ландо! — громко выкрлкивал Роберт. — Не ходи туда! Не верь никому!

— Успокойся, — шептала Оливия, — успокойся… Все хорошо, все будет хорошо, тебе надо отдохнуть.

Он хватал ее за руку и кричал:

— Надо предупредить его! Надо сказать ему, что она собирается сделать с ним!

И Оливия говорила:

— Хорошо, я предупрежу его. А ты должен немного отдохнуть, иначе ничем не сможешь ему помочь.

Но Роберт, не выпуская ее руки, смотрел на нее безумными глазами и выкрикивал:

— Ты лжешь! Ты не собираешься его предупреждать! Это повторялось уже много раз, и она знала, что именно Роберт хочет услышать.

— Я предупредила его. Он в безопасности. Скоро он будет дома.

Эти слова в очередной раз успокоили Роберта. Он откинулся на подушку, закрыл глаза и затих. Оливия с облегчением вздохнула.

В эти дни ей часто приходилось укрывать его одеялом, которое он то и дело сбрасывал на пол. Оливия иногда невольно задерживала взгляд на его прекрасном теле. За это время она успела запомнить все шрамы Роберта и другие особые приметы. При виде волос у него на груди у нее перехватывало дыхание. Однажды она даже не удержалась и прикоснулась к ним. В этот момент ей показалось, что жар его тела передается ей, а сердца их бьются в унисон.

С некоторых пор се отношение к Роберту совершенно изменилось. Она больше не считала его ни грубияном, ни похитителем. И не ставила ему в вину его бесцеремонное поведение в парке.

Она считала, что он нуждается в ней — в ее преданности, в ее поддержке. Она почти ревновала сю к этому Ландо, о котором он постоянно упоминал в бреду. Однако ей казалось, что и ее Хоббе проявлял бы такую же самоотверженность, защищая тех, кто ему дорог.

«Разве можно сохранять такую непоколебимую верность лишь ради стремления к обогащению или из любви… к какому-то кладу?» — спрашивала себя Оливия.

Нет, нельзя. Она была в этом убеждена. Поэтому смотрела на Роберта уже совсем другими глазами. Однажды, когда он опять схватил ее за руку и умолял предупредить Ландо о нависшей над ним опасности, ей даже захотелось, чтобы он и к ней испытывал такие же чувства.

Казалось, ее любовь к несуществующему Хоббе разгорелась с новой силой и обратилась на этого бредившего в горячке человека. Во всяком случае, теперь она больше чем когда-либо хотела, чтобы он жил. Только бы она оказалась права! Только бы сердце не обмануло ее на этот раз!

— Вы не отходите от него уже третьи сутки, — сказал Колин, заглядывая в каюту.

Оливия вздрогнула от неожиданности. Она вытерла вспотевшие ладони о юбку и повернулась к капитану.

— Он был в горячке, и ему требовался уход.

— Да, конечно…

Капитан подошел к койке и внимательно посмотрел на брата. Затем — еще более пристально — на Оливию и тоном, не терпящим возражений, проговорил:

— Вам следует отдохнуть. Мне не нужны на корабле новые больные. Достаточно моего брата и Акилеса.

Впрочем, такая сцена повторялась ежедневно в течение нескольких дней. И каждый раз, как и сегодня, Оливия упрямо повторяла: