Искусство соблазна - Джудит Айвори Страница 36

Так почему же она чувствовала себя так неловко? И почему снова злилась?

До нее дошло.

— Не думайте, что это вам что-нибудь даст.

— О, я не думаю, — тут же ответил он и с улыбкой покачал головой. Затем заговорщическим тоном добавил: — Я очень ловок. И если я хочу что-нибудь получить, посторонняя помощь мне обычно не требуется.

Верно. Эмма моргнула. Вот почему она чувствовала злость. Он уже получил то, что хотел, не расщедрившись даже на нежное слово. Всего лишь с помощью стула и шейного платка. Что с ней было не так? Он что-то такое понимал лучше, чем она. И, о проклятие, намеревался это против нее использовать. А у нее было такое суеверное чувство, что если она как можно скорее не разберется в том, в чем разбирался он и ничего не смыслила она, то снова окажется с ним в постели.

Он взял пальто и саквояж. У Эммы руки оказались непривычно пусты. С Заком ей приходилось все нести самой, а частенько еще и поддерживать мужа.

Она бросила в последний раз взгляд на Стюарта и сказала:

— Я не хочу никуда ехать. Я не хочу ехать в Лондон и обманывать вашего дядю.

— Мы уже это обсудили. Почему вы теперь увиливаете от ответственности?

— Потому что сама по себе идея очень глупая.

— Что же в ней глупого?

— Это опасно.

— И меня грабить было опасно.

— Я этого не понимала.

— Вот как? Получается, обманывать моего дядю более опасно, чем обманывать меня?

— Я не знаю. До какой черты ваш дядя способен дойти? Станет ли он стрелять, если догадается, что его водят за нос? Он склонен к насилию?

Стюарт нахмурился.

— Точно я не могу сказать. Если он похож на моего отца, то да, склонен. Но вы уже имели дело с подобными людьми в Лондоне и знаете, как с ними следует себя вести.

Она отвернулась. Да, она знала, как поступать в подобных случаях.

— Пузырь-пустомеля, — пробормотала она.

— Что?

— С такими надо обращаться так: заставить их применить оружие и поверить, что они кого-то убили.

— Так, интересно. Мы заставим Леонарда решить, будто он кого-то убил? Кого же?

— Вас или меня. Один из нас стреляет в другого до того, как Леонард успевает осознать, в чем дело. Мы используем холостые патроны и пузырь с кровью индюшки, который нужно успеть положить в рот как раз перед выстрелом. Затем вы раздавливаете пузырь зубами — и вот, вы весь в крови.

Он засмеялся.

— Господи, дайте мне пролить кровь за Леонарда. Но как он узнает, что я умер? Я хочу сказать, что я ведь член палаты лордов и должен быть там при следующем голосовании. Такие сведения публикуются в газетах.

— Леонард ни о чем не узнает. Если все пойдет как надо, мы отправим его в какой-нибудь дальний уголок мира, что бы он там до конца жизни прятался. В Тимбукту, например.

— Видит Бог, все это обещает стать довольно веселым приключением. — Стюарт был в восторге. — Я не просто получу назад мою собственность, я буду избавлен от необходимости вообще в своей жизни встречаться с Леонардом. Не могу дождаться, когда наконец смогу пролить за него кровь.

И снова эта странная мелодика речи! Чем больше она с ним говорила, тем меньше замечала особенности его интонационного рисунка. Она велела себе слушать повнимательнее, чтобы понять: то ли она стала привыкать к его речи, то ли он стал говорить более гладко.

— Только помолитесь о том, чтобы не пришлось пролить собственную кровь, — сказала Эмма. — Это совсем не шутка — то, что вы задумали, Стюарт. Мне бы очень хотелось отговорить вас. Вы просто не можете учесть всех возможных поворотов. — Она помолчала, потом с неохотой добавила: — Однажды у нашей «мишени» оказалось настоящее ружье. Никто не знал. Он ранил четверых, меня в том числе. Стюарт стал очень серьезен.

— Я рад, что вы выжили. Куда вас ранили? Я никаких шрамов не вижу.

— Вот сюда. — Она подняла волосы над виском. — И если я действительно легко отделалась, то другие десять человек, которые в этом были задействованы, пострадали весьма серьезно. Фактически я одна вышла сухой из воды.

И как только она произнесла эти слова, что-то внутри ее содрогнулось, что-то, что она удерживала, напрягая мышцы груди до тех пор, пока это ощущение не проходило. Сталь. Зак любил повторять, что она сделана из стали. «Ты такая сильная, Эмма. Будто вся твоя крепкая, гибкая спина, весь твой позвоночник сделан из дисков особо прочной стали. И характер у тебя такой. Мне нравится твой крепкий характер».

А ей нравилось то, что ему это нравится. И то, что он умел играть словами. Любому фермерскому сынку было до Зака далеко, как до луны.

Доверие. Уверенность. Когда-то в ней было столько уверенности! «Игры в доверие». Жестокие игры. Игры уверенных в себе людей. Больше она себе так не доверяла. И быть может, для жизни это было не так уж плохо.

Не доверяла она и человеку, что стоял перед ней. Стюарт стоял и смотрел на нее, нагруженный саквояжем, документами, своим роскошным и ее потрепанным пальто, своей шляпой и перчатками. Перед ней был тот мужчина, которого она встретила в банке.

— Так мы идем? — спросил ее совсем недавний любовник.

— Конечно, — сказала она и подобрала свою бесформенную юбку, будто это было бальное платье. Когда-то она носила и бальные платья. Она мысленно покачала головой. Она отдалась ему, как овца во время гона. Она до сих пор не могла понять, почему это сделала. Как это случилось?

А потом стало еще хуже. Когда он потянулся к дверной ручке рукой, нагруженной саквояжем, он вдруг поморщился и схватился за плечо. Начал растирать мышцу. Он постоял пару секунд, а потом уселся прямо на саквояж.

— Что случилось? — спросила она, видя, что он вставать не собирается.

— Плечо. Я думаю, вы его действительно крепко прикусили.

— Я? Нет! Это у вас подагра!

— Хорошо. — Он бросил на пол пальто и принялся расстегивать сюртук.

— Перестаньте, — сказала она. — Я не желаю видеть вашу грудь.

— Мое плечо. Я хочу, чтобы вы увидели то, что сделали.

Он наполовину расстегнул сюртук, освобождая плечо, и расстегнул верхние пуговицы рубашки, ослабив узел галстука.

Эмма отвернулась.

Но боковым зрением она успела ухватить кусочек его шеи и верхнюю часть груди — совершенно замечательную из-за развитой, как у атлета, мускулатуры. С черным курчавыми завитками по центру. И когда он выставил вперед свое скульптурное плечо, она увидела следы зубов, впившихся как раз в мускульный бугорок. Следы были глубокими, несмотря на то что кожу зубы не повредили.

— Посмотрите на это! — сказал он, смеясь. Эмма прикусила губу.