Танцующая при луне - Энн Стюарт Страница 36

* * *

Порывом ветра Габриэлю швырнуло волосы на лицо. Он тут же отбросил их назад нетерпеливым жестом. Пожалуй, стоило бы постричься, а то, как утверждал Питер, длинные волосы придавали ему чертовски романтический вид. Молено даже обрить голову и носить парик, как и подобает настоящему джентльмену. Впрочем, Габриэль знал, что к такой перемене он не готов. Ему не было дела до собственной прически, как не было дела и до одежды: камердинер и куча тряпок — это не про него.

В отдалении послышался шум: очевидно, шайка возвращалась из леса к себе в Арундел. Судя по недовольным голосам, добычу они все-таки упустили. Интересно, кого преследовали на этот раз? Еще одну самку оленя?

Несмотря на слухи, которые не умолкали в округе уже несколько месяцев, Габриэлю отчаянно не хотелось верить, что они возьмутся за местных жителей. Он не был близко знаком с Чилтонами и предпочитал держаться от них подальше. Однако за время своего пребывания в Лондоне ему не раз приходилось встречаться с подобными людьми. Богатые, изнывающие от скуки представители высшего общества, любившие поиграть в колдовство и язычество. Одним из новомодных увлечений стали древние британские обряды. Побывал на таких обрядах и Габриэль — главным образом из любопытства. Начиналось все с обильных возлияний и декламации разного рода заклинаний, а заканчивалось обычной оргией. Габриэлю хватило нескольких раз, чтобы потерять к подобному действу всякий интерес. В своем увлечении друидизмом он не искал сексуального удовлетворения — вокруг и так не было недостатка в красивых и скучающих дамах. Он искал ответы на важные для себя вопросы, а о каких ответах могла идти речь на вакханалиях лондонской знати?

Чилтоны, без сомнения, относились к той же породе. Но если их лондонским единомышленникам приходилось потрудиться, чтобы найти в пределах города подходящую дубовую рощу, да и в жертву приносился исключительно домашний скот, то Чилтонам, конечно, повезло больше. Остатки древних верований еще продолжали существовать в Северном Йоркшире, а уж дубовых рощ тут и вовсе хватало. Пока Чилтоны ограничивались тем, что убивали в ритуальных целях диких животных, Габриэль не собирался им мешать. Да, ему не нравилось это бесцельное уничтожение дичи, когда столько людей в округе голодало. Однако недовольство его не было настолько сильно, чтобы утруждать себя какими-то действиями.

Вдобавок он отказывался верить, что исчезновение трех девушек как-то связано с развлечениями этой знатной парочки. Для него это было столь же невероятно, как слухи об убийстве престарелого отца Джеффри Рамни, который был найден мертвым несколько месяцев назад. Генри Рамни был мерзким старым пьяницей, злобным и недалеким, и какое бы возмездие его ни настигло, оно явно пришло с запозданием.

И все же Габриэль не мог быть уверен в том, что Чилтоны и в самом деле тщеславные и безобидные создания, какими он их считал. Ежедневно к ним приезжали новые гости, среди которых встречались и лондонские знакомые Габриэля. Особенно беспокоил его человек по фамилии Мерривезер — мерзавец, каких еще поискать. Можно было счесть простым совпадением тот факт, что не за горами уже был праздник Белтайн, однако Габриэль никогда не полагался на совпадения и предпочитал просчитывать различные возможности. Это делало его жизнь намного интереснее.

Если Чилтоны действительно решили возродить древний ритуал друидов, надо было уяснить, насколько далеко они готовы зайти. Габриэлю этого очень не хотелось, однако чувство долга, на которое он давно привык не обращать внимания, проявило вдруг себя с неожиданной силой. Не оставалось ничего другого, как попытаться сблизиться с Чилтонами, чтобы понять, так ли они безвредны, как кажется ему.

Густой туман стелился по земле, когда Габриэль покинул усадьбу Даремов, однако инстинкт безошибочно привел его к развалинам аббатства. Сейчас от тумана не остаюсь и следа — его сдуло порывами усиливающегося ветра, который трепал теперь кроны деревьев у него над головой.

На этот раз Габриэль решил пренебречь привычным путем к своей обветшалой башне. Его дом находился в какой-нибудь миле отсюда, а ночной воздух был по-весеннему теплым. Пожалуй, не помешает заглянуть туда, чтобы лично удостовериться в том, как там идут восстановительные работы. Надо посмотреть, не становится ли старый дом более пригодным для жилья.

В том, что поместье пришло в полный упадок, была заслуга исключительно сэра Ричарда — акт мести со стороны старого ублюдка, доставивший ему, без сомнения, немало удовольствия. Дарем всю жизнь изводил себя из-за той дьявольской сделки, которую ему пришлось заключить, а потому даже мелкая месть представлялась ему необычайно сладостной.

Роузклифф-холл был куда обширней Хернвуд-мейнора — обстоятельство, вызывавшее у Ричарда Дарема зубовный скрежет. Он и его бездетная жена приняли незаконнорожденного ребенка и провозгласили его своим собственным в обмен на титул баронета и внушительный помещичий дом в сердце йоркширской долины.

Однако ребенок прибыл к ним с дарами — солидной суммой денег, которой его приемный отец не вправе был распоряжаться, и соседним поместьем, на фоне которого Хернвуд-мейнор терял весь свой блеск. Вдобавок Габриэль считался законным наследником всего, что принадлежало Ричарду Дарему. Неудивительно, что старик терпеть его не мог.

Месть его оказалась мелочной, но весьма ощутимой. Роузклифф-холл, которым пренебрегали в течение тридцати лет, пришел в полную негодность: суровые йоркширские зимы сделали свое дело.

Потребовались огромные суммы денег, чтобы начать хотя бы частичное восстановление замка, однако у Габриэля никогда не было недостатка в средствах. Питер недавно сказал ему, что западное крыло привели в относительный порядок, хотя восточному, скорее всего, так и суждено было остаться в руинах. Габриэль редко посещал свое поместье, довольствуясь сомнительной роскошью проживания в заброшенной башне. Ему было хорошо среди книг и привидений.

Но сегодня ему захотелось взглянуть, как далеко продвинулись работы в Роузклифф-холле. Пожалуй, ему стоило бы продать поместье, уехать из Йоркшира и провести остаток жизни на континенте, продолжая свои занятия и не отвлекаясь на разные посторонние вещи.

А таких в Хернвуде было немало. Призраки его детства, Чилтоны с их кровавыми забавами. И бледнолицая молодая женщина с огнем в глазах, которая ждала его поцелуев.

Он и сам желал того же. Элизабет Пенсхерст была его несчастьем и его отрадой. Чем скорее он освободится от нее, тем лучше.

Он проверит, как обстоят дела в Роузклифф-холле, и может, даже проведет эту ночь в собственной кровати, а не в башне, на застеленном мехами соломенном матрасе. Ну а завтра он попробует оценить, насколько безобидны на самом деле Чилтоны.

После этого он сможет отправляться куда угодно и когда угодно.

Если только ему? удастся покинуть края, к которым он всегда принадлежал.

В его привязанности к этому месту и этому народу не было никакой логики. Он пытался бороться со своими чувствами, решительно гнал их прочь, однако место продолжало притягивать его. Развалины аббатства, древний лес, все эти люди, которым не было дела ни до него, ни до его занятий, пока сам он обращался с ними по совести.