Младший сын мэра - Ольга Рузанова Страница 36

Кирилл.

Глядя на безмятежно спящего Ромку, пытаюсь абстрагироваться от ситуации. Получается откровенно паршиво.

«Не дома»…

Сука. Чувствуя, что меня взорвет нахрен, тяну ноздрями воздух. Пальцы мелко подрагивают, и до смерти хочется курить.

Настя стучит ботинками позади меня. Часто шумно дышит, но молчит. Даже оправдываться не собирается. Обходит меня, когда я останавливаюсь у двери, и вынимает ключи.

— Ты его на свидания всегда с собой берешь? Не мешает он там тебе?

Делает вид, что не слышит. Открывает квартиру и отходит в сторону, пропуская нас с Ромашом вперед. Заходит следом и пытается забрать его у меня.

— Я донесу до комнаты.

— Я сама. Отдай, Кир!

— Я. Сказал. Донесу.

Смотрит на меня почти черными глазищами и краснеет от злости. Меня тоже выворачивает, но я, бл*дь, держусь! Только из-за сына!

Скидываю с ног кроссы и иду с Ромкой в комнату. Настя след в след за мной. Зажигает небольшой торшер и показывает мне, куда его положить.

Я аккуратно укладываю сына и делаю шаг назад.

— Спасибо, Кирилл. До свидания, — шипит змея.

Скидывает свою куртку в кресло и наклоняется над Ромкой. Я стою сзади как истукан. Киплю, бл*дь. Потому что стерва. Потому что чувствую потребность выплеснуть на нее всю ярость, что варится внутри. Потому что не хочу нести это домой к Карине, которую это вообще не касается.

— Дверь захлопни, когда уходить будешь.

— Я не тороплюсь.

Зыркнув на меня через плечо, раздевает спящего сына. Сначала освобождает его от куртки, затем — от комбинезона, сапог и шапки. Я жду неизвестно чего.

Объяснения?.. Оправданий ее? Почему, мать вашу, мой сын ездит в машине Рокотова? Почему, бл*дь… где они были вообще? Почему я не имею права знать, где и как проводит время мой ребенок?!

Прикрыв его углом покрывала, Настя идет из комнаты, захватив ворох верхней одежды. Я, бросив на Ромку взгляд — за ней.

— Зачем пришел? — спрашивает, сложив руки на груди.

— Ребенка увидеть.

— Увидел? До свидания.

У меня от злости в глазах красные круги расплываются. Руки чешутся схватить и вытрясти из нее душу. А она стоит холодная как статуя, на лице ни единой эмоции, и взгляд покрылся коркой льда.

Телефон в ее куртке начинает звонить. Она вынимает его из кармана и отвечает.

— Да, Артур… все нормально, потом поговорим, хорошо? — отключается и кладет его на комод.

— Зачем ты вывалил на него наше дерьмо? — спрашивает с вызовом.

— Какое дерьмо? — переспрашиваю, не веря своим ушам.

Наш ребенок дерьмо? Ромка?..

— Дерьмо, которое было между нами!

Как смачный харчок в рожу. Я даже теряюсь на секунду. Как имбицил стою и моргаю. Дерьмо?.. Мы вместе горели заживо… Она же, сука, в любви клялась, плакала…

Дерьмо?..

— Заткнись, Денежка.

— Заткнусь. Больше ни слова от меня не услышишь, — чеканит слова, — но и ты не смей лезть в МОЮ жизнь.

Все затворы срывает нахрен. В порыве бросаюсь к ней и впечатываю кулак в стену над ее головой. Настя лишь зажмуривается на мгновение.

— Отойди, — шепчет сквозь стиснутые зубы.

— Сука…

Выхожу из квартиры, кубарем скатываюсь на первый этаж и вылетаю на мороз. Дышать, просто дышать…

И курить…

Шагаю к машине и вдруг вижу около нее Артурчика. Иду на него тараном, он смотрит на меня исподлобья, но отходит в сторону в последний момент.

Друг, бл*дь.

— Че за х*йню ты ляпнул, Грех?

Открываю машину и достаю из бардачка сигареты. Выбиваю из пачки одну и предлагаю Рокотову. Тот, насколько я помню, курит редко, но сейчас не отказывается.

— Не веришь, что ли? Результаты ДНК показать?

— Она бы мне рассказала… — произносит он неуверенно.

— Настолько близки? — сам не понимаю, что несу, но сделав первую затяжку, щурясь, всматриваюсь в его лицо.

— Тебя не должно это *бать, Кир. Если это твой ребенок, то где ты, сука, все это время был?!

Думает, я его в подробности сейчас посвящу, поплачусь, как феерично меня Настюха на*бала? Оправдываться стану? Перед ним?..

— Не твое дело. Если Денежка тебе не рассказала, значит, не заслужил.

Рокотов жестко ухмыляется, и я понимаю, хана нашей дружбе. Он за нее мне нож в сердце засадит.

— Думаешь, для тебя у нее особые привилегии? М?.. После того, как ты ее беременную бросил… Она, чтобы ребенка твоего родить, из больниц не вылезала, а ты, напомни, где был в это время? В Москве?.. Подружку ее драл…

Втягиваю в себя никотин, как пылесос. Руки трясутся. Нечего сказать на это.

— Потом реанимация после родов… еще целый год больниц… — щурясь, смотрит на кончик сигареты, — где ты был в это время, Кир?

Позорно сбегаю. Толкаю его в плечо и сажусь а машину. Рокотов, видимо, никуда не торопясь, спокойно докуривает и уходит.

Какая, нахрен, реанимация?! Почему?!

Собираюсь набрать Дашу, чтобы выспросить у нее подробности, но вовремя замечаю, что время уже позднее. Придется ждать завтра.

Заведя двигатель, откидываюсь на сидение и пытаюсь привести в норму мое психо-эмоциональное состояние.